, утром 9-11°C
, днем 16-18°C
, вечером 12-14°C
А я тобой навеки окольцован...
Знакомый причал
Музыка твоих прикосновений
Семейный альбом
Как хочется порою в поезд сесть
Королева бала
Колики-приколики
Снова в горы иду
Отражаясь в зеркале стиха…
Посвящения
Знакомый причал
В город детства возвращаюсь каждый год,
Чтобы в суете остановиться
И на лавочке у стареньких ворот
Воздуха целебного напиться.
Чтобы во дворе услышать скрип
Ставших невысокими качелей
И припомнить свой далёкий всхлип:
Голуби домой не прилетели.
Чтобы пятачок у тополей
Вновь увидеть суперстадионом,
Где тряпичный мячик у гусей
Отбиваем целым батальоном.
Чтоб пройтись по центру Тулуна,
Вздыбленного, как всегда, ремонтом,
На ступеньках школьного крыльца
Вместе с сыном помолчать под зонтом.
Чтоб в мели Тулунчика-вьюна
Побродить, задрав по-детски брюки,
Как когда-то с марлей... Где ж она?
Где же те гальяновые муки?
Чтоб с горы Манутской посмотреть
На зигзаги Ии быстроводной,
И, в неё ныряя, обомлеть
У Казачки-пристани походной.
Чтобы Красный Яр дорисовать
В памяти горящими кострами
И с друзьями гордо поднимать
Бригантины спущенное знамя.
Чтоб на месте смытого моста
Вспоминать, кораблики рисуя,
Девочку, чьи нежные уста
Тронул неумелым поцелуем.
Чтобы с крыши сгорбленной избы
Куст нагнуть черёмухи соседской...
Вот откуда первые столбы
Тех дорог, что увели из детства.
Много их – зарубок прошлых лет,
Многое, увы, не повторится...
Только снова я беру билет
В город детства, что ночами снится.
Март 1998
Тот же взгляд, улыбка, те же плечи,
Будто всё застыло навсегда...
Сколько лет прошло с той нашей встречи,
Сколько лет? А, впрочем, что года?
Красоту ведь годы не меняют,
Добавляя зрелости окрас...
...И лицо по-девичьи пылает,
Хоть не спрятать и морщин у глаз.
Те же крохотные тёплые ладошки
С сеточкой прожилок в никуда...
И гадать по ним уже не сложно:
Разъяснили многое года.
...Те же бугорки дрожат по-детски,
И не скрыть волнения мороз...
Тот же говор, но уже по-светски
С губ слетает лепестками роз.
Я ещё не знаю, как кружила
Жизнь тебя... Ещё расскажешь ты,
Где черпала обаянье, силы,
Чтобы не растратить красоты.
Многое ещё расскажет слово,
Многое услышу в первый раз...
А пока в тебя влюбляюсь снова,
Проживая вновь 10-й класс.
Несожжённые письма твои вечерами читаю,
Как в них много особых, годами не тронутых строк...
В них и наш поцелуй под черёмухой школьного мая,
И признаний фатальный, увы, запоздалый листок.
Припев:
Несожжённые письма мы зачем-то храним,
Несожжённые письма будто школьный дневник,
Несожжённые письма – в нашей памяти след,
Несожжённые письма – нашей юности свет.
Несожжённые письма твои молчаливы, но помнят,
Как писались они, как их ждали в конверте
простом...
Несожжённые письма, в душе догорая бездонной,
Помогали мне строить не наш, к сожалению, дом...
Припев:
Несожжённые письма мы зачем-то храним,
Несожжённые письма – наших чувств первый дым,
Несожжённые письма – как любовь без фаты,
Несожжённые письма – в нашу юность мосты.
Несожжённые письма твои пожелтели без света,
Может быть, их когда-то прочтёт подрастающий
сын...
Может быть, он тесёмкой свои перевяжет конверты
И зачем-то, как я, свою пачку опять сохранит.
Припев:
Несожжённые письма мы зачем-то храним,
Несожжённые письма – споры вёсен и зим,
Несожжённые письма сохранились не зря,
Несожжённые письма в наших душах горят.
03.01.1999
Ну, здравствуй, дружище Байкал!
Я снова у вод твоих синих…
Знакомый до боли причал,
И, чувствуя юные силы,
Бросаюсь навстречу к тебе,
Оставив на камне рубашку…
… Я так благодарен судьбе,
Что снова душа нараспашку,
Что вновь долгожданный озноб
Меня до костей пробирает,
Твой водный прозрачный сугроб
Тревоги мгновенно снимает.
И снова мальчишка во мне
Срывает все статусы деда…
И тонут в твоей глубине,
Казалось, вселенские беды…
Ну, здравствуй, мой мудрый Байкал,
Прекрасный и в солнце, и в бурю…
Я столько тебе написал,
Но точки, я знаю, не будет!
15-16.08.2005
Суров Байкал пред наступленьем ночи,
Лохматых туч неровное кольцо
Сомкнуться надо мною прямо хочет,
Пугая страшным дождевым свинцом.
Весь этот щит поддерживает ветер,
Поднявший гнев откуда-то с глубин...
Опустит ли гроза сегодня плети?
Это решает только Баргузин.
10.08.1998
Последний окрас отгоревшего дня
В холодное зеркало падает вяло,
Волны разносят остатки огня
По утомленным просторам Байкала.
Вечерний туман, растворив горизонт,
Спустил облака потемневшие в воду,
Туч непроглядных свисающий фронт
Не обещает на завтра погоду.
10.08.1998
Какое сочетанье красоты!
Густая зелень трав поляны горной
Ковром зовет под белые кусты
Цветущей груши, что застыла сонно,
Даже не сбросив бусинки росы
Или дождинки, как подарок утра
После ночной неистовой грозы...
...Как с рюкзаком мне оторваться трудно
От притяженья бархатистых трав,
В плен забирающих так властно...
Хочу и надо...
Вечный спорный сплав
В неразрешимости прекрасной.
Не спугните грусть моих стихов.
Посижу я с ней один в потемках…
Сколько в памяти навязано узлов
И следов завьюжено поземкой!
О, печальность вечных слов моих,
Снежное седое одеяло.
Снова я под ним, и снова стих –
Перезвон словесного металла.
Как прекрасна эта тишина –
Светлых слов забытых мною пристань…
Где таблетно бледная луна
Серебрит непрошенные мысли.
Ах, как горят бока Байкала!
Ах, как неистово горят…
Байкалу так недоставало
Тепла одежды сентября.
Огонь сбегает тихо в воду,
Роняя искрами листву,
И гонит рыжие разводы
К вершинам прямо в синеву.
То вдруг свисает над дорогой
В поклонах жареных берёз,
Разливом долгим и пологим
Ложится мягко под откос…
И не залить пожар природы
Даже Байкалу самому…
Как он красив и в непогоду,
И в этом огненном «дыму».
Байкал суров и взбудоражен,
Сердито катит к берегам
Горбушки волн многоэтажных...
Разгневан начисто Бурхан.
На что неведомо, наверно,
Седому богу самому...
Вот так и станешь суеверным,
Не доверяя никому
Своей душевной непогоды,
Где свои штили и шторма,
Где все совсем иной природы
И где всегда своя зима...
Но как силен Байкал, однако,
Как своенравен и суров,
Коли нагнал так просто страха
В меня... А я ведь был готов
Минутой раньше балагурить
И поднимать, смеясь, бокал...
...Да, и под солнцем, и под бурей
Всегда велик старик-Байкал!
Синее утро на бухте «Песчаной»
Под звон колоколен из древних камней
С белою дымкой байкальских туманов,
С чайкой летящей на гул кораблей.
Синее утро над белой волною,
Целующей нежно остывший песок…
Редкие чувства добра и покоя
И ожиданья несложенных строк.
Синее утро под свежестью бриза
С бликами солнца в прозрачной воде.
Жаль, что недолга байкальская виза:
Чуда такого не встретишь нигде.
Синее утро в зелёной окраске
Ещё непроснувшихся сопок вдали
Я увезу, как короткую сказку,
Этой отмеченной Богом земли.
06.08.2003
Михаилу Петрякову
Как мало в жизни хочет человек:
Добраться лишь до Родины-Байкала
И посетить с друзьями «Прошлый век»
И выпить водки вовсе не под сало,
Пускай его украинцы едят,
(Оранжево запавшие на Ющенко),
А мы, прожив уже под 50,
За озеро, которое расплющело
Уже давненько – миллионы лет,
Наполнило божественной водою…
За чистоту его и хладный цвет,
За синеву его над нашей головою!
За это чудо вечное – Байкал!
И за друзей, рождённых на Байкале,
Под омуль поднимаю я бокал
За энергетику родной Иркутской дали!
Сколько цветов у Байкальского гнева!
Синие волны, чернея вдали,
Катятся к берегу шапками хлеба,
Белые гривы неся до земли
И рассыпая кофейные бури
В недолгий рисунок на вечном песке:
Свои же следы с шоколадной глазури
Вода забирает при новом броске.
Лишь для того, чтобы через мгновенье
На пенистом гребне вернуться опять…
Сколько же будет еще поколений
С восторгом Байкала рисунки читать?..
27.07.2011
Удивительно тихий вечерний прибой,
Просто волны целуются с камнем…
…Как похожи на них мы сегодня с тобой
В этой грусти, нахлынувшей странно.
Завтра снова, наверно, задуют ветра
Волны жизнь неуёмно покатит…
…Да, наверно, другими мы были вчера
Но уверен, что воздуха хватит,
Чтобы нам пережить эту светлую грусть
И умчаться под парусом в дали…
…А пока… Ты устала, успела уснуть
И я рядом побуду в печали
В ресторане «Прошлый век»
Мы о прошлом вспоминаем
Под галдеж и общий смех
С омулиным сугудаем.
За окном седой Байкал
С золочёной рябью водной…
За него я свой бокал
Поднимаю всенародно,
Разомлев в кругу друзей,
Пьём за корни и истоки,
Позабыв проблемность дней
И суетные дороги.
15.08.2005
Летний вечер в Листвянке. Знакомый причал,
Солнце бликами падает в воду.
Вечно сильный, но за день уставший Байкал
Отражает небесные своды
Их качая беззвучно на гребнях волны
С поплавками белеющих чаек…
Почему виноват пред тобой без вины,
Я теряюсь, себе отвечая…
Может быть, потому, что позволил себя
Растворить в суете ежедневной,
Что-то главное, цельное в части дробя,
Не взрываясь при этом мгновенно.
Может, розовый цвет моих вечных очков
Загустел и, меняя окрасы,
Сдвинул в прозу словарь поэтических слов,
Не взбесившись от этого сразу.
Может быть, потому, что агрессия лжи
Стержень мой не согнула на йоту,
Но того, кто так подло всё время кружил
Надо мной, добивать не охота.
Может, были, наверно, иные грехи,
Не уверен: не больше, чем прежде…
Хоть и чувствую: в омутах жизни-реки
Опыт сгладил былые надежды.
Может быть, потому, о мой мудрый Байкал,
Что к тебе я не ездил три года…
Ты на прочность и стойкость меня проверял,
Посылая шторма непогоды.
Если так, не сердись: я исправлюсь легко,
Буду кланяться каждое лето,
Чтобы думать с тобой и дышать глубоко
И искать непростые ответы.
Надбайкальское небо в подсветке луны,
Рассыпающей золото в воду,
И качаются в гребнях притихшей волны
Облаков опалённых разводы,
Заполняя покоем прибрежную даль,
Усыпляя её до рассвета…
Как светла, безысходна Байкала печаль,
Как печаль уходящего лета.
15.08.2005
Свежий ветер с Байкала,
И опять мне в лицо…
И как просто разжалось
Серых будней кольцо.
Улетели печали
Отголосками вьюг…
Снова синие дали
И в душе, и вокруг…
Снова радуга пляшет
В пене белой волны,
Чайки крыльями машут
С голубой вышины.
Я иду опять родным Иркутском.
Старые забытые дворы.
А на перекрёстках улиц узких
Кружит листья ветер с Ангары.
Вот он, город моего рожденья!..
Как ты изменился и окреп,
Как непросто в муках и сомненьях
Добываешь свой солёный хлеб.
Как похорошел, расправил крылья
И байкальской мудрости набрал,
Вместе с деловой суетной пылью
Сбил и прежнее клеймо «Провинциал»...
Ты растёшь... и вижу я на лицах,
Слышу в стуке женских каблучков,
Жизнь твою, Восточная столица,
И я снова повторить готов:
Здравствуй, город моего рожденья,
Улыбайся весело, твори
И гори под ветром вдохновенья,
Свежим ветром с синей Ангары.
14.08.2001
Александру Вампилову
У Вампилова Саши
Я в гостях посижу…
Был когда-то он старше,
А теперь я гляжу
На улыбку на камне
Навсегда юных лет…
Глупо схлопнулись ставни,
Приглушившие свет
Его «прошлых» «прощаний»
И «утиных охот»…
Унесённых страданий
В глубину синих вод.
Дни рожденья и смерти
Он собрал в один пул,
Если надо, проверьте –
В 35 утонул.
Здесь, на этом вот месте,
Где разгон Ангары
Масть червовую в крести
Обратил до поры…
Я пришёл искупаться
В знак протеста опять,
Не спешу раздеваться,
А хочу помолчать…
С высоты отвесных острых скал
Шелест волн становится чуть слышным…
В сотый раз меняется Байкал,
Видно, так задумал всё Всевышний
Сегодня сонно лижет берега
И отдыхает от вчерашней бури,
Ольхона бесконечные луга
В покое этом тоже утонули.
И только чайки изредка кричат
Кружа попарно над волной зеленой
И не спешат на каменный причал:
Там слишком мало места для влюбленных.
30.07.2011
Спадают в рябь ночные волны
Стихает баргузин, устав,
Байкал спокойный, в неге сонной…
И как Он поменял свой нрав,
И урезонил ярость ночи,
И крышу неба повернул…
И что-то новое пророчит,
Хотя и, кажется, заснул…
В этой усталости прибоя,
Прижавшей водную глазурь,
Я ощущаю и в покое
Начало уже новых бурь!
Как мы с тобой, Байкал, похожи…
Как безмятежно трудно жить…
Но ты мудрее, я моложе,
Как много мне ещё учить…
У вагонного окна
Я с печальной думкою:
Уезжаю я опять с родины моей…
А у памяти струна
Вся такая хрупкая:
Сохранить мне как её средь суетных дней?
Припев:
Ах моё детство, моё детство босоногое…
Ах мои вечные не взрослые друзья!..
Мы разбежались разными дорогами,
Но позабыть друг друга нам нельзя.
Разметали нас ветра
И года не юные,
Добавляя каждому шрамов и морщин,
Эта истина стара
На земле подлунною:
Часто души у друзей младше их седин.
Припев:
Ах моё детство, моё детство босоногое,
Ах мои вечные не взрослые друзья!..
Мы разбежались разными дорогами,
Но позабыть друг друга нам нельзя.
Наградила нас судьба
И детьми, и внуками…
Только вместе собери – дети мы опять
И виляет пусть тропа
Под дождями-вьюгами,
Неустанно будем мы вечно повторять:
Припев:
Ах моё детство, моё детство босоногое,
Ах мои вечные не взрослые друзья!..
Мы разбежались разными дорогами,
Но позабыть друг друга нам нельзя.
03.08.2011
Сколько лет пролетело над миром, друзья,
Но кольнуло опять старой болью,
От того, что забыть никогда нам нельзя
Первый вальс нашей маленькой школы.
Сколько раз он кружил с жирной двойкой в конце,
От стыда молчаливо сгорая,
А на завтра с улыбкой на юном лице
Мчался вдаль, обо всём забывая.
Сколько раз он кружил в самой гуще друзей,
Иногда мушкетёрски рискуя,
Сколько раз лишь украдкой вздыхал он о ней,
Сколько раз обжигал поцелуем…
Сколько раз он кружил в нашей памяти вновь,
Вороша все года, как странички.
Школьный вальс – это вечная наша любовь,
Где остались чубы и косички.
Пусть кружит этот вальс, будто ветер весной,
Пусть кружат наши дети и внуки.
Выхожу снова в круг, как и прежде с тобой,
Дай же мне, одноклассница, руку!
Вечереет... Солнечные блики,
Наигравшись, медленно кружат
В заводи загадочной и тихой...
И в тени зелёного ежа –
Поросли мохнатых юных елей –
Остывают, подарив тепло
Водной ряби, вышедшей из мели,
Что с песком когда-то нанесло...
Красный Яр – кусок земного рая,
Родины зелёный уголок...
...И блокнот неспешно закрывая,
Уношу букетик летних строк.
Тулун, 12.08.2001
Музыка твоих прикосновений
Оле
Есть цветы на земле без привычных известных
названий,
Столько разных оттенков природа доверила им:
В них и строгость гвоздик, и ромашек капризных
гаданье,
Незабудок чуть робких в траву убегающий дым.
В них тюльпановый крик бесконечного горного луга,
Жар пионов и каллов торжественный белый мороз,
И черёмухи рясной по-майски дурманная вьюга,
И триумф совершенства едва распустившихся роз.
В них огонь от жарков и багульника дерзкая
нежность,
Утомлённость фиалок и тихий разлив васильков...
...Дорогая моя!.. Мой букет и моя неизбежность...
Я с тобой повторить каждый день, как и прежде,
готов!..
17.06.2000
Две малинки плавают в вине,
Расходясь под лёгким дуновеньем...
Кто мне скажет и по чьей вине
Возникает робкое смятенье
Наших душ, единых миг назад,
Наших тел, почти переплетённых?..
...Две малинки, плавая, молчат,
А молчанье – музыка влюблённых.
Осенний вечер. Тёмное окно.
И тень от лампы падает устало…
…Нетронутой бумаги полотно…
Как хочется переписать сначала
Все разом мои прежние стихи,
Меняя рифмы, ритм и даже темы.
Но понимаю, что течением реки
Всё унесло и разметало время.
Пускай живут, не трону я пером
Того, что было в радости-печали.
…Мы лучше вновь, любимая, вдвоём
Наш общий стих переживём сначала.
Точёный профиль твоего лица
Опять мне не даёт заснуть
И помогает до конца
Понять единственную суть:
Годам не календарный счёт,
Что день? – Прошёл и лист сорви.
У нас с тобой наоборот:
Года считаем по любви!..
Два цветка в одном бокале
Оглушительно молчали,
Вероятно, из последних сил...
Два цветка переплетённых –
Два вопроса для влюблённых,
А ответ-то всё-таки один.
Два цветка в одном бокале,
Будто двое на вокзале,
Разрывали криком тишину...
Два цветка, как две тревоги,
Две незримые дороги –
Выбирать-то всё-таки одну.
Два цветка в одном бокале
Знать не знали, как попали
В светлую прозрачность хрусталя...
Два цветка, как две печали,
Как две чайки у причала
В ожиданье с моря корабля.
Два цветка в одном бокале
В заточенье не устали,
Им свобода просто не нужна...
Два цветка свежи, как прежде,
И живут одной надеждой,
Что для них не кончится весна...
Ты сидишь, ногу на ногу бросив,
Дым струится куда-то ввысь…
Кто сказал, что нагрянула осень
И что с летом мы разошлись?
Кто сказал, что утихли страсти
В сетке будней, летящих вдаль,
И к другим укатило счастье,
Нам оставив одну печаль?
Кто сказал, что уже отзвенели
Песни наши с тобой до зари…
И что мы разменяли апрели
На холодные декабри?
Кто сказал, что завяли рифмы
И что кончились наши стихи,
На осколки разбившись о рифы
Под названием старым «грехи»…
Кто сказал? Не хочу я слушать
Этот бред из фатальных фраз.
Мы другие… не хуже, не лучше,
Только снежный свадебный вальс
Продолжает кружить не просто
В беспорядке событий и дат.
Дочка с сыном – какие звёзды
В небе нашем с тобой горят!..
…Ты сидишь, ногу на ногу бросив,
Да и я до сих пор не сплю…
Если Бог меня заново спросит,
Я отвечу, как прежде: «Люблю!..»
Ты спишь, как ребёнок, ладошки сложив
Маленькой мягкой подушкой…
Сколько же лет пролетело, скажи,
Со свадебной нашей пирушки?..
…Сколько я знаю, и столько люблю
Профиль твой, Богом точённый…
Вот почему я сегодня не сплю,
Бессонницей вдруг опалённый.
Жаль, просыпаюсь нечасто вот так,
Ночь разрывая строкою…
Жаль, что я редко купаюсь в стихах
Просто и вместе с тобою…
Прости, дорогая, и пусть этот сон
Несёт тебя к маме и в детство…
А я повздыхаю с тобой в унисон,
Спеша на тебя наглядеться.
Всё бросаю и к тебе лечу...
Почему? – не нахожу ответа...
Просто так пронзительно хочу
Из зимы свалиться прямо в лето.
В утренний туман знакомых глаз,
В жар ладошек, пахнущих травою,
В тёплый дождь почти неслышных фраз...
…Просто захотелось быть с тобою.
Музыка твоих прикосновений
Наполняет медленно меня,
И торопит ветер нетерпенья
Изнутри бегущего огня.
Каждое касанье нежных пальцев
Эхом отзывается во мне
И бурлит, и кружит белым вальсом,
Унося куда-то... как во сне.
Набросок, дуновенье поцелуя
Так удивительно нежны,
Что, повторяться даже не рискуя,
Хочу оглохнуть вновь от тишины,
Объявшей нас в порыве ожиданья,
Волнения, дрожащего внутри...
О, первое и робкое касанье!
Не торопи его, прошу, не торопи.
Пусть только штрих, набросок, зов эскиза,
Пусть краски не торопят яркий цвет.
Мы подождём... пока подпишет визы
Сам Бог. И дорисует наш сюжет.
Если верить весне, значит, всё повторится сначала…
И капель, и ручьи, и грачей возвратившихся крик,
Да и песня моя, что ещё для тебя не звучала:
Ждал весенних аккордов давно уж написанный стих.
Вновь поднимет по-царски коронку неброский
подснежник,
И от света его благодарно оттает земля,
И проклюнутся вербой неясные наши надежды,
Ветер зёрнами их разбросает опять по полям.
Повторится опять бесконечное чудо природы.
Жизнь, снега разметав, возвращается всё-таки вновь
И спешит превратить семена в долгожданные
всходы,
Потому что на свете всегда торжествует любовь!
8 марта 1998
Где найти мне слова, чтобы в них
отразился зеркально
Нам подаренный Богом неистовый
солнечный миг,
Где неведомо как в перезвоне
бокалов хрустальных
Тихий шёпот стихов превращается
в сладостный крик.
Где смятенья огонь, раздуваемый
ветром желанья,
Чуть сбивается дрожью ещё
не сомкнувшихся рук,
Где пропитано всё бесконечным
вином ожиданья...
Где так долго кружит поцелуев
божественных пух...
Опять ложится белый снег
На наш с тобой короткий век
И в памяти тропинки заметает.
Молчит печальная луна,
И далеко ещё весна,
А может быть, снег этот вовсе не растает.
Заворошило, замело,
И лета нашего тепло
Засыпало холодным трезвым снегом.
И не нужны теперь слова:
Зима опять-таки права,
Нельзя войти, увы, нельзя два раза в реку.
Всё повторяется не вдруг,
Природы нашей вечный круг
Раскрашен белым и зелёным цветом...
И если очень захотим,
Холодный бархат вьюжных зим
Распустится, и нас согреет лето...
Вчерашняя помада на бокале –
Горячих губ холодные следы...
О, сколько в этих кружевах печали,
Неведанной, незримой высоты.
О, сколько в них чуть скрытого сомненья
Игривых глаз под хлопьями ресниц,
Пожара налетевшего смятенья,
О, сколько рифм с неписаных страниц!
О, сколько в них неясного желанья,
Тумана первых, робких, вязких слов...
И леденящей грусти расставанья,
И новых встреч в плену грядущих снов.
...И на салфетке поцелуев россыпь,
Упавшая украдкой с ваших губ,
Как мимолётная непрошеная россыпь,
Горящая рябиной на снегу...
На острове любви свои законы.
Они без формул, диаграмм, таблиц...
Он и Она – две вечные иконы
Ими же придуманных божниц.
И лишь они правы и безупречны
В бессмертии гармонии своей.
Они друг другу зажигают свечи
Во здравие их собственных идей,
Рождённых в естестве, не без сомнений,
В работе прежде разделённых душ,
Прошедших фазы взлётов и падений,
Слепых дождей и беспощадных стуж.
На острове любви свои законы,
Не каждому они и по плечу...
Но как прекрасно просто быть влюблённым!
Носить я это звание хочу!..
13.02.1999
Вползает утро белое в окно,
Сбивая жар уставшей долгой ночи…
…Её хмельное терпкое вино
В бокалах недопитое… пророчит
Нам расставаний новых берега
С дождями светлой бесконечной грусти…
…Ещё дрожит в моей твоя рука,
И кажется… друг друга не отпустим,
Но только кажется… и не остановить
Этот рассвет, спугнувший прелесть ночи…
…Но мы-то знаем: будет долго жить
Наш вечный дождь желанных многоточий.
Гармония тихого позднего утра,
Раздвинув остатки от сладкого сна,
Меня заполняет неспешно и мудро
Неясным ещё ожиданием дня,
Вздохнувшего только о скорой разлуке,
О суете, окружающей нас…
…Предчувствуя это, сплетаются руки,
Продляя гармонии утренний час…
Затихла бурная река,
Пройдя пороги…
Откуда-то издалека
Доносят строки
Уже совсем иных тонов
В томленье тихом,
Освобождённых от оков,
Желанных криков,
Сменивших ветер озорной
Игрой ленивой…
… Ах, как мне нравятся порой
Твои разливы…
Зацвёл рассвет вновь на твоих плечах,
Пробившись сквозь туман из нежной тюли…
И вновь на холмиках купаются в лучах
Две ягодки, созревшие в июле…
И заблестел, дрожа, злачёный крест,
Уздечку оборвать, как мы, готовый…
Продляя добровольный наш арест
И не снимая сладкие оковы…
И снова колдовство свечи,
Дрожащей в унисон смятенью,
Нам подарившему ключи
К ещё неясному паренью,
Неотвратимому уже,
Желанному до общей муки
На этом сладком рубеже,
Где, в крылья превращаясь, руки
Уносят нас в огонь любви,
В дым вожделенного тумана,
Где пляшут черти по крови,
Где каждый клеточкой я пьяный…
Как ты красива в миг любви!
В огне бегущего волненья,
Когда выходит изнутри
Неповторимое свеченье
Уже сомлевших томных глаз,
Едва ресничками прикрывших
Бесстыдство, что не напоказ
Давным-давно в себе хранивших…
…Когда с точёного плеча
Уздечка-лямочка сбежала…
На нём, как в зеркале, свеча
Неудержимо задрожала,
Скользя по холмику груди,
Набухшей в ожиданье чуда…
О том, что будет впереди,
Я всем рассказывать не буду.
Кружит разговор избитый час,
Брызги от фонтана ветер сносит…
Отгорело лето и без нас,
Нам оставив право встретить осень.
Что случилось? – трудно объяснить:
Вроде и цветы, и зелень в силе…
Невозможно вновь соединить
То, что мы легко разъединили.
Те же губы, волосы, глаза,
Ровный тон июльского загара
Так магнитят… Только паруса
Скручены над лодкой. Вёсел пара
Не синхронно гонит по воде
Рябь едва осознанных сомнений…
Сколько взбудоражено в тебе
Новых неизвестных настроений!
Сколько ты носила без меня
Эту боль ещё неясных истин…
…И в глазах не вижу я огня,
Только пламя пожелтевших листьев,
Искрами сбегающих в траву
Вечно зеленеющей планеты…
Почему? Не знаю, не пойму…
И найдём ли вместе мы ответы?
Снова дуют ветра по-весеннему
дерзко и рьяно,
Снова плачет капель из-под кепки
заснеженных крыш...
Снова я от тебя безоглядно и ветрено
пьяный...
Ты сегодня по-царски, загадочно мило
молчишь.
Ты сегодня печальна, тиха, как луна
над водою,
Отраженье которой по волнам бежит
серебром...
Почему, почему захотелось внезапно
покоя,
Ведь весенние ветры зовут и кричат
о другом?
...Я хочу прочитать твои мысли по нежной
ладони
И спугнуть эту грусть, как зимы не растаявший
след...
Пусть она пропадёт, убежит, улетит
и утонет...
Пусть вернётся улыбки твоей удивительный
свет.
Сколько раз я тебя целовал!
Сколько раз умирал я в томленье,
Повторяя ладошкой овал
С нарастающим сердцебиеньем,
Ощущая ответную дрожь,
Разбиваясь в ней без остатка…
…Поцелуев остуженных дождь
Всё скрывал под усталостью сладкой,
Оставляя нам тихий восторг,
Унося нас с тобой в поднебесье…
…Сколько раз! Но словами не смог
Я опять передать нашу песню.
Белая чарующая ночь.
Снегопад и на дорогах замять...
Но зиме уже нельзя помочь:
Ветер марта расчищает память.
А она по-прежнему добра:
Сохраняя с нами всё былое,
Гонит неустанно со двора
Холода вчерашнего покоя.
Я весну встречаю у окна,
От зимы к весне скрипит прохожий...
Почему-то снова не до сна,
Может быть, тебе не спится тоже?
1 марта 2001
Я словно дом, что заново отстроили
В непроходимом ранее лесу,
Я будто раздвоился и удвоился:
Внутри себя теперь тебя несу...
О, нега утренних тонов
С печатью пролетевшей ночи!..
Тихой усталости покров
Ложится светом непорочным
На твоё милое лицо,
Остывшее от поцелуев,
На рук заброшенных кольцо...
Как написать тебя такую,
Какую я один узнал…
А может, бесполезно это?
Как хорошо, что Бог послал
Нам утро молодого лета.
Как хорошо молчать вдвоём
Под звуки внутренних мелодий,
Молчать под ветром и дождём,
Молчать… и при любой погоде
Плыть, как во сне, куда-то вдаль
Под белым парусом смятенья,
Губами трогая хрусталь
С вином твоих прикосновений.
Как хорошо вдвоём молчать
Под звуки внутренних мелодий...
Когда так хочется кричать...
Но только слов мы не находим,
Когда бежит огонь внутри,
И лишь озноб сбивает пламя...
Когда секунды у двери
Так сделать хочется веками.
Как хорошо вдвоём молчать
Под звуки внутренних мелодий,
Когда не надо отвечать
За то, что брошены поводья.
А кони нас опять несут
Куда-то под покровом ночи...
И нам с тобой не страшен суд:
Вдвоём мы снова непорочны.
Май 2002
Две родинки над золотом креста...
Жемчужинки из неземного царства,
Две ягодки несорванных с куста,
Две звёздочки небесного пространства...
О, сколько нужно миллионов лет,
Чтоб расстояний разорвать оковы,
Но, к счастью, самый быстрый свет
Способно обогнать признаний слово...
Уснула ты на белом снеге
Ещё горячих простыней...
И как красива в томной неге
Уставших только что теней.
Крест белых рук и крест нагрудный
Как грех и святость на века...
Казалось, спишь ты беспробудно,
Но вот «оттаяла» рука,
Реснички тронул лёгкий ветер,
Едва коснувшийся волос...
И понял я, что не ответил
Опять же на простой вопрос:
Ну почему так бесконечна
И так мгновенна красота,
И почему так безупречны
Несовместимых два креста?
Давай побродим вместе по лугам,
Дышащим ароматами июля...
Отпустим вожжи и дадим стихам
Порхать под ветром летних поцелуев.
Пусть скачут рифмы, торопя слова,
Пусть летний зной меняет снова грозы,
Пускай кружится мило голова...
Пускай разлуки долгие морозы
Трещат и снежат не последний год,
Их всё равно опять сменяют весны...
Пускай... Но не боится непогод
Наш самый солнечный на белом свете остров.
Солнце восходит не нашего дня
Январским утром…
Как до тебя и до меня
Извечно мудро,
И снова поползёт в зенит,
Кого-то грея…
И кто-то вскрикнет, промолчит…
Как мы умели…
Потом заплачет всё равно
Закат в оконце…
…Жалею только об одном:
Не наше солнце.
Сегодня ты соткана просто из лета:
Ромашковый взгляд из пшеницы волос
Ломает все рамки, снимает запреты
И ветром уносит в заоблачность грёз.
А солнцу открытые нежные плечи
Так властно волнуют, куда-то маня.
Твою красоту и прикрыть уже нечем:
Она всё равно ведь достанет меня...
Как роза всё-таки похожа на тебя
В зелёном платье уцелевших листьев,
В печали, тронувшей бутонные поля,
В шипах сомнений обречённых истин.
Как оглушителен её весенний крик,
Неистов и беззвучен шёпот страсти…
Нет, не вмещает совершенство стих,
Его не стоит и делить на части…
Снова осень разбросала листья,
Пролила слёзы на асфальт седой,
Рябин коснулась опалённой кистью...
А я дышу по-прежнему тобой.
И в сарафане ярком бабье лето
Уносит ввысь, к белёсым облакам,
Где нет уже ни правил, ни запретов,
Где счёта нет ошибкам и грехам.
Где всё легко, красиво, просто...
И где стихи опять текут рекой,
Где мы с тобой, как утренние звёзды,
Прикрытые накидкой голубой.
Прости меня: что в жуткой суете
Куда-то мчусь... Куда? – И сам не знаю...
Прости, что говорю слова не те,
А нужные найти не успеваю.
Прости, что я тебе букеты роз
Дарю не часто и пионы тоже...
Прости, что поводы даю для слёз,
Прости: что день на день у нас похожи.
Прости: что я в озёрах глаз твоих
Тону, как прежде, но скрываю это...
Прости, что обрываю часто стих
На взлёте неокрепшего куплета.
Прости меня, что вечно я спешу,
Куда-то мчусь... Куда? – И сам не знаю.
Прости, что в диссонанс с тобой дышу,
А в резонанс... увы, не успеваю.
Прости меня за слякоть и дожди,
За наши снегопады и метели...
Прости, что долго так искал мотив
К словам, которые давно созрели.
Прости меня, прости, что я не сплю,
Прости повторы долгого сонета...
Прости меня, но я... тебя... люблю...
И я прошу: не забывай об этом.
Февраль 1997
«Не ревнуй меня к прошлому», –
Говорю я тебе:
Все следы запорошены
На вчерашней тропе.
Припев:
Вьётся пусть, не кончается
Наша тонкая нить…
Без любви задыхаюсь я,
Без любви мне не жить.
Не ревнуй меня к прошлому:
Нет возврата к нему.
Травы в памяти скошены,
Ворошить ни к чему.
Припев.
Не ревнуй меня к прошлому:
От него не уйти,
Зёрна новые брошены,
Им расти да расти.
Припев.
Каждый раз разбиваюсь о рифы
Незаметной твоей красоты,
Каждый раз я ищу тебе рифмы
Без налёта мирской суеты.
Каждый раз, умирая, рождаюсь,
Разрывая сжимающий круг...
Каждый раз нахожусь и теряюсь
У распутья раскинутых рук.
Всё это было, кажется, не раз...
...Магнит улыбки и порыв смятенья,
Туман надежды первых дерзких фраз...
Но не могу привыкнуть к повторенью.
И каждый раз я заново в плену,
И каждый раз повержен и возвышен,
И каждый раз сгораю и тону,
И каждый раз всё по-иному слышу.
Всё это было, кажется, не раз...
...Озноб желанья, дрожь прикосновений,
Восторга крик, согласье милых глаз...
Но не могу привыкнуть к повторенью.
И каждый раз я заново в плену,
И каждый раз повержен и возвышен,
И каждый раз сгораю и тону,
И каждый раз всё по-иному слышу.
Все это было, кажется, не раз...
...Гул двух сердец и тел переплетенье,
Горячих губ неудержимый вальс...
Но не могу привыкнуть к повторенью.
И каждый раз я заново в плену,
И каждый раз повержен и возвышен,
И каждый раз я будто рву струну
И нашу песню по-иному слышу.
Новая осень готова рассыпать листву,
Новый сентябрь её позолотой покроет,
Хмарью затянет зачем-то опять синеву
Нашу с тобою.
Новая осень кострами рябин обожжёт,
Новый октябрь их только раздует ветрами.
Слёзы последние наземь о чём-то прольёт
Следом за нами.
Новая осень остудит надежд череду,
Новый ноябрь присыплет их белой крупою.
Только я знаю, что новые рифмы найду
Вместе с тобою.
Брошенных слов еле слышное эхо
Ветер унёс в непроглядную тьму...
Белый сугроб тополиного меха
Снова напомнил зачем-то зиму...
Казалось мне, что лето позади
И что весенний гром не повторится,
Что впереди осенние дожди
И жёлтые багряные страницы.
Казалось мне, что позабыт рассвет,
Нам подаривший поцелуй когда-то...
И что затёрт велосипедный след,
Которым мчались к летнему закату.
Но память удивительно добра,
Она мне возвращает всё обратно,
Всё, чем я жил и что любил вчера,
Уже не скроют теневые пятна.
Казалось мне: в зените Солнца круг
Уже стоял, а дальше будет падать,
Но как-то понимаешь просто вдруг,
Что осень торопить совсем не надо.
Я этому открытью страшно рад.
Обманчивы природы акварели,
И если кружит новый листопад,
То заблестят и лужицы апреля.
А память удивительно добра,
Она мне возвращает всё обратно.
Всё, чем я жил и что любил вчера,
Уже не скроют теневые пятна.
Отпусти меня на волю, отпусти,
Сделай мне подарок драгоценный.
Ну зачем тебе я нужен на цепи?
Ну зачем тебе я спутанный, смиренный?
Отпусти меня из плена синих глаз,
Отпусти из клетки добровольной,
Отпусти, прошу в который раз,
Ну зачем тебе я спутанный, покорный?
Отпусти меня!.. – в отчаянье шепчу,
Отпусти, но сделай сон мой былью...
Я же никуда не улечу...
Ну зачем тебе я спутанный, без крыльев?
Отпусти меня! Ты слышишь? Отпусти!
Чуть ослабь незримые объятья...
Отпусти меня! Вослед перекрести...
Ну зачем тебе я спутанный, распятый?..
...Отпусти меня на волю, отпусти...
He отпускай, прошу, не отпускай
Из плена рифм, пронизанных тобою,
Из мира, где всегда зелёный май,
Где вечно синева над головою.
Где всё другое: камни и трава,
Где по-другому даже солнце светит...
Где не нужны нам вовсе и слова,
Когда нас треплет поцелуев ветер...
Не отпускай, прошу, не отпускай
Из плена глаз твоих небесно-синих,
Из мира, где не знают слова «край»,
Где вовсе не бывает середины,
Где так легко кружится голова,
Где мы с тобой как маленькие дети,
Где не нужны нам даже и слова,
Когда нас треплет поцелуев ветер.
Не отпускай, прошу, не отпускай
Из плена губ твоих, таких желанных,
Из мира, где я будто попугай,
Одно лишь имя повторяю неустанно.
Где не желтеет никогда листва,
Где каждый день безоблачен и светел...
Где нам с тобою не нужны слова,
Когда нас треплет поцелуев ветер.
О боже мой! Как будто в первый раз,
Как будто не было десятка лет для нас...
В моих руках знакомая ладонь,
От которой вновь внутри огонь
Разбегается, пульсируя в крови...
И хочется кричать мне о любви
И с фиалки губ снимать росу,
Вспоминая первую грозу,
И расшибленный велосипедом лобик твой,
И кота-ревнивца под сосной...
Хочется всего себя дарить
И стихами громко повторить
То, что я в тайге кричал дождю:
«Милая, я прежний, я люблю!»
Семейный альбом
В молодости нам не до корней:
Крылья бы свои успеть расправить,
Разогнать бы по полю коней,
Голос, почерк собственный поставить.
Всё наскоком, весело, бегом,
Разбивая ноги в кровь о гравий…
Но… взрослеем… Старенький альбом
Пожелтевших ветхих фотографий
Разгоняет этой гонки муть,
Заставляет нас остановиться
И понять одну простую суть:
Без корней и стебельку не виться.
…Милый дед! И трубка, и усы,
Шапка завернулась залихватски…
Вот они, фамильные часы,
Вот откуда дух идёт бунтарский!
Вот откуда и кураж, и хмель
С мудростью лукавой в перевязке…
…Вот отца помятая шинель
И улыбка бравая под каской.
Снова дед у домиков для пчёл,
У телеги, опустивши вожжи…
…Мать с отцом в ромашках… я с мячом…
Снова дед, но только помоложе.
…Старенький, всё знающий альбом
Я листаю бережно и грустно…
Как мы всё же поздно узнаём
Свой исток, своё родное устье!
Как спешим за пеною воды
По порогам будней наших рьяных,
Позабыв о смысле простоты,
Скрытой под завесою тумана.
Трудно на земле оставить след
Ровный, без зигзагов и изломов,
Если позабыть, что значит Дед
Старого семейного альбома.
Март 1998
Прости, Отец, что твой задорный стих
Умолк внезапно посреди куплета,
Прости, что от меня вдали затих
В холодное, хотя и бабье, лето.
Прости, Отец! Прости, что не успел
Последние слова в последний раз услышать,
Прости, что прежде в суматохе дел
Встречались редко под домашней крышей.
Прости, Отец! Прости, что я не смог
Освободить от щупальцев болезни.
Прости судьбу за отведённый срок.
Ну, а с судьбой и спорить бесполезно.
Прости, Отец, что первоклассник-внук
(С твоей фамилией!) с тобой не выпьет водки...
Прости беззвучный поминальный перестук:
Любил ты чокаться, как твой любимый Тёркин.
Прости, Отец, что редко я писал,
А по-мужски и обнимал не чаще.
Прости, что поздно это всё сказал,
Прости, что не просил прощенья раньше.
Прости, Отец! Прости нас разом всех,
Всех, кто пришёл с тобою попрощаться,
Прости, что живы. Это общий грех,
Но ведь кому-то надо оставаться.
Прости, Отец! И спи спокойно там,
Где суета несовместима с духом...
Прости, Отец! Мы выпьем по сто грамм,
А для тебя земля пусть будет пухом.
Вот и снова октябрь, упавший под ноги листвой,
Обвивающий шею шарфом холодящего ветра,
… Первый раз я, отец, не увижусь с тобой,
Хотя нас разделяют земли-то каких-то два метра.
Первый месяц, когда обращаясь к тебе,
Я смотрю не в лицо, а на снимка знакомого рамку,
На котором ты утренний, весь в деловой суете:
Ты любил прикоснуться к бумаге пером спозаранку.
Я стою у могилы, что холмиком вздыбилась вверх –
Будто тесно тебе, будто хочешь ты снова подняться…
И над всеми печалями слышу задиристый смех:
Ты при жизни любил от души посмеяться.
Ты любил посмеяться над всем и всегда,
Над собою любил, анекдот выдавая по ходу,
Ты ведь юмором склеил совсем несмешные года,
Положив оптимизм в корень нашей фамильной
породы.
… Я листаю блокноты, что почерк твой честно
хранят
Под вуалью зигзагов походно-разрозненных мыслей…
Эти строчки всегда защищали тебя, как броня,
Но теперь и они молчаливо сиротски повисли.
В этих строчках так много рифмованных тем,
Торопливых набросков и посвящений,
В них десятки фамилий, порой не известных
совсем,
И за каждой полёты твоих вдохновений
Предо мною подшивки уже пожелтевших газет,
Где на каждой почти твоя подпись: Сибирцев и
Гришин…
…Жаль, уже не махнёшь ты в далёкий «Рассвет»,
И в разрезе Азейском тебя мужики не услышат.
Жаль, уже не ударишь ты строчкой своею в набат,
Если снова беда: наводненье и хлеб залежался на
поле,
Жаль, уже не поставишь ты внуку настырному мат
И его не поддержишь, как в детстве меня, на футболе.
Жаль, не встретишь меня на перроне опять
Как мальчишка, к вагону спеша суетливо…
Жаль, что снова ты смог нас сегодня собрать,
Жаль, что только гостей не встречаешь игриво.
Жаль, не сядешь вот здесь, в самом центре стола,
Тамадя, как всегда, удивительно просто.
Жаль, что рюмка твоя 40 дней уж полна,
Хотя столько услышала памятных тостов.
И опять за тебя поднимаю бокал.
Спи, отец! Не печалься о мире суетном
И прости, что я поздно всё это сказал,
Что любил, как и все, я тебя незаметно…
30.10.1992
Маме
Всё. Затихла её беспокойная речь,
Взгляд, уставший от боли, застыл неподвижно,
Опустила болезнь свой карающий меч,
Ровно столько ей, видно, отмерил Всевышний.
Я опять опоздал, как когда-то к отцу,
Со словами, сидящими вечно под кожей,
Почему-то их копим всегда мы к концу,
Почему-то сказать их чуть раньше не можем.
Первый звук из неё я когда-то издал.
Первым словом позвал, как и все в мире этом.
Поцелуи, шлепки в первый раз от неё получал,
И пятёрки-то первые с маминой метой.
Это ей вышивал неумело я первый цветок,
А живые дарил, к сожаленью, не часто,
К ней незримо я нёс и букеты тревог,
Не всегда понимая, что это напрасно.
Не всегда понимая причины морщин
На усталом лице и негладких ладонях,
Всё измеривших в жизни на свой материнский
аршин
От рожденья детей до последних больничных
агоний.
Понимаю, что я, как всегда, опоздал
И пуховый платок ей накинул в больнице на плечи.
Я как будто «Прости...» ещё раз ей неслышно сказал,
Она всё поняла. Только всё же погашены свечи.
Торопилась к отцу. Он, наверное, ждал.
Как-никак сорок лет были прожиты вместе.
Бог их снова собрал на единый небесный причал
И её положил на когда-то загаданном месте.
В бабье лето ушёл мой отец,
В бабье лето друзей мы теряем...
Этот страшный осенний рубец
На душе моей не заживает.
Не пойму до сих пор, почему
Мы при жизни такие скупые
На слова, что бросаем во тьму,
Запоздалые, как позывные,
Но уже не услышат наш «SOS»
Те, кому предназначены строки,
А ответ на мой вечный вопрос
Не дадут, к сожаленью, и боги.
Я отцу не сказал нужных слов
И друзьям, к сожалению, поздно,
Почему не дарили цветов
Им при жизни? – скажите мне, звёзды.
Не пойму до сих пор, почему
Все слова и все почести мёртвым,
А живые в суетном плену
Без тепла и внимания мёрзнут.
И роняем охапками роз
На могилку мы снова тревоги,
А ответ на мой вечный вопрос
Не дадут, к сожаленью, и боги.
В бабье лето природа свой круг
Завершает кострами рябины,
Вы простите, отец и мой друг,
Что вас нет, а мы всё ещё живы.
Не пойму до сих пор, почему
В нашей жизни командует случай
И кто там наверху рвёт струну,
Прерывая звучание лучших.
И не хватит, наверное, слёз
Нам на грешной печальной дороге,
А ответ на мой вечный вопрос
Не дадут, к сожаленью, и боги.
Сентябрь 1994
Вот и снова, отец, мне не спится.
Виноваты блокноты твои:
Целый вечер листаю страницы,
На которых застыли бои,
Что прошли не бесследно когда-то
По твоей неуёмной душе...
Сколько строк!.. Без названья и даты.
Никогда не узнаю уже,
Как рождался лиричный набросок?
Где та Муза, что гнала перо?
Где? Когда? Всё вопросы, вопросы...
...Но я рад, что ко мне принесло
Пожелтевшие эти листочки,
По которым бегу без конца...
Понимаю, что даже три точки
Я в стихи перенёс от отца.
От тебя, видно, многие рифмы,
Мысли, темы о вечной любви
И простые певучие ритмы,
Если есть... из фамильной крови.
Жаль, что сборник твой так и не вышел,
Всё в газетах, журналах давно...
Ну, давай вместе сядем под крышей,
Этой главки откроем окно
В твои маи, июли в покосах,
Погрустим у берёзки твоей...
...Знать ответы к отцовским вопросам –
Дело вечное для сыновей.
Не писал о тебе я давненько, отец:
Всё зажат, всё накрыт суетою.
В юбилей твой сам Бог мне поставил рубец
И буквально задел за живое.
Да, январский твой день. Ровно 75!
Как бы пели мы весело вместе.
Нет тебя. Есть больница. Палата. Кровать.
...Снова козыри временно – крести.
Нет, не плачусь тебе: у меня пустяки,
Как разрезали, так и зашили...
Говорят, что без шрамов не те мужики...
Эту мудрость до нас сочинили.
Я в палате один, и представилось мне,
Как тебе не спалось в тот сентябрь последний,
Как ты что-то шептал про себя в тишине,
А наутро, не выспавшись, вялый и бледный
Ты с надрывом шутил, по-солдатски бодрясь,
Неотступную боль в глубь себя загоняя...
Слов твоих еле слышных предсмертную вязь
Унесла в небеса чёрных воронов стая.
Я тогда не успел. Ты уж снова прости,
Как там, батя, в морозы Крещенья?
...Ну, а я в этом мире пытаюсь найти
Свою нить, свою точку кипенья.
Вроде крутится все. Дети быстро растут,
И дела не стоят, и друзья не забыли,
Но всегда вспоминаю последние 10 минут
На перроне... Что нас навсегда разлучили.
Должен был ты уехать, а я уж затем
В электричке последней до дома добраться...
Задержали твой поезд ...и все поменялось... зачем?
Сколько раз я по памяти буду пешком возвращаться.
А тогда я не спрыгнул, тебя пожалел.
Ты просил, умолял, и «Байкал» твой подъехал.
Я не верил, не знал, что так близко предел...
Недосказанных слов приглушённое эхо.
Я в себе пронесу, будто крест, до конца
И усталый твой бег за окном электрички,
Кабы знать, кабы знать... уезжал навсегда от отца,
Кабы знать, кабы знать, что последняя это страничка!
Я бы всё поменял. Я бы сдал твой билет,
Я собакой бы сам ночевал на вокзале,
Но, увы, соглашательств в истории нет,
Слишком поздно мы истину эту узнали.
Ты мне снишься, отец, очень часто в ночи.
В городской суете и в промокшей палатке.
И сегодня тебя мне вернули врачи,
Сон легко поменяв на больные заплатки.
Но я этому рад. Рад, что будет рубец
И на теле, и в памяти вечной...
Со свиданьем... С твоим днём рожденья, отец,
И прости, что уехал в тот вечер!
21–22.01.1999
Снова бабье лето в Тулуне,
Так тобой рифмованное время,
Снова солнце помогает мне
Вспоминать, как прорастало семя
То, что бросил ты давным-давно
На земле Иркутской прибайкальской…
Двадцать лет прошло, но всё равно
Твой фамильный статус генеральский
Каждый год и каждый месяц свят
(Хоть и правнуков ты не увидел даже),
Пусть растут и лет через 50,
Став дедами, о тебе расскажут.
Двадцать лет осенние ветра
Разгоняют золото с дороги,
Двадцать лет без твоего пера
Пишутся, увы, другими строки.
Двадцать лет кричат здесь поезда,
Жизни бесконечность утверждая,
Двадцать лет с сестрёнкою сюда
Я к тебе мальчишкой приезжаю
Вырос клён, черёмуха цветёт,
Тень бросая даже в бабье лето…
Жизнь вопросы новые несёт,
Старые оставив без ответа.
…Держим по-фамильному удар
Без тебя мы вместе с сыном, внуком…
Это главный твой, наверно, гонорар
За статьи, написанные в муках.
Спи, отец… и мама рядом здесь,
За тобой она ушла вдогонку…
Мы в молчанье отдаём вам честь
С моей ставшей бабушкой сестрёнкой.
20.09.2012
Памяти мамы и папы
Опять печёт, опять июнь в разгаре,
Как из студенчества я летом к вам спешу…
Года, наверно, мои рифмы старят,
Но каждый год я здесь у вас пишу,
Как клён объединил вас тенью общей,
Разбросив ветви над печалью плит…
А ветерок из белоствольной рощи
Колышет травы и петух кричит
Полуденно зачем-то запоздало,
Сменяя вечный перестук колёс…
Как человеку в жизни надо мало:
Простой ответ на вечный наш вопрос:
Зачем пришёл? Зачем оставил даты
Для внуков ты на мраморной плите?
Наверно, мы лишь тем и виноваты,
Что заблудились в этой простоте.
В.В. Приходько
Я в летний день, увидев круг радужный,
Вдруг превратился в мальчика опять
И вспомнил бабушкино: «Непременно нужно
Край радуги божественной достать...».
Она толкала и почти кричала:
«Ну посмотри же, внучек, посмотри!
Упало в лужу радуги начало...
Беги скорей, дотронься, подбери!..».
И мчался я за этим кругом дивным
По лужам прямо, поднимая визг...
Как жаль, что уже мальчиком наивным
Не побегу я в царство детских брызг.
С тех пор дождей и радуг было много,
И не всегда их в суете я замечал.
Но помню бабушку и грязную дорогу...
Как жаль, что радугу я так и не поймал.
Август 1996
Взрослеет сын – и значит, я старею…
Всю боль его примерив на себя,
Не осуждаю и не сожалею:
«Не отрекаются, наверное, любя…».
Не отрекаются, когда так зацепило…
Когда готов ты разом всё забыть…
Ну, где же взять терпения и силы,
Чтоб это всё достойно пережить?..
Как уместить в одном едином сердце
И детский крик, и новый свет любви?..
Как всё же больно!.. Никуда не деться
От горечи, пульсирущей в крови…
Как выдержать нагрянувшее бремя…
Эту проверку на разрыв души?..
Один есть враг – всезнающее время…
Оно нам шепчет: «…Только не спеши!..»
21.12.2014
Посвящаю сыну Юрию
и внуку Мише
Засыпает мой сынишка –
Мой любимый футболист…
Рядом брошенная книжка,
У неё загнутый лист.
Разбросал свои ручонки:
Хочет целый мир обнять…
Спит уже давно сестрёнка,
Только он не хочет спать.
Что ему сейчас приснится,
Я гадаю, как вчера…
…Может, мячик, может, птица,
Может, снова трактора.
Может быть, приснится мама,
Может быть, и я чуть-чуть…
Спит, сынок мой главный самый,
Ну и я… успел уснуть.
…Четверть века пролетела
Незаметно за окном,
Засыпаем с песней деда
Мы теперь уже втроём:
Сын обнял внучонка нежно,
А на нём моя рука…
Растекается безбрежно
Наша песня навека.
Что кому сейчас приснится,
Я гадаю, как тогда…
…Сыну НАНА-я страница,
Внуку ПАПА – поезда…
Может быть, приснится мама,
Только каждому своя…
…Поправляет одеяло
Мама – бабушка, любя…
Выключая телевизор,
Где уж кончился футбол…
И прощая все капризы
Под фамильный протокол.
Сладко спят её мужчины
Под покровом тишины
Спят у ёлки. Нет причины,
Чтобы их тревожить сны.
1988–2012
Сколько будет апрелей? – не знаю ещё:
Что гадать, как по крикам кукушки…
Важно, чтобы друзей было рядом плечо,
И не только на братской пирушке.
Чтоб любви никогда не поблёкли слова,
Не свернулся бы парус желаний,
Чтоб на карте остались ещё острова
И вершины для новых страданий.
Чтоб дел наших важных и праведных ряд
Не сходился к простому пределу…
Чтоб сын, да и дом, и посаженый сад
Вместе весело в сердце шумели.
Чтобы не был забыт наш семейный альбом,
Юмор дедов и мамины руки…
Чтобы детскими криками полнился дом
И на финише ждали бы внуки.
17.04.2014
Загадал я у ёлки, как в детстве, желанье…
И не новенький велик хочу и не мяч…
Не полёт к островам с неизвестным названьем,
И не суперучебник с решеньем задач.
Я хочу, чтоб меня понимали бы дети
И простили бы разом ошибки мои,
Чтобы грелись они у фамильных отметин
И готовили внукам зарубки свои.
Я хочу, чтоб детей не терзали сомненья,
Из которых в боях выбирался я сам…
Чтобы каждый нашёл свою точку кипенья
И свой ветер, несущий к своим небесам.
Я хочу, чтоб детей понимали бы внуки,
Задавая вопросы на вырост свои…
…Вот такие теперь новогодние муки,
Вот такие по сердцу проходят бои…
01.01.2015
Жене Оле
Вновь три слова пишу на песке,
Хоть волна их смывает нещадно…
Восхищенье в единой строке
Повторяю я аккуратно.
Эта строчка любви про тебя,
Повторить её, видимо, сложно…
Все слова благодарно горят,
Их дополнить, усилить можно
Добавленьем неписаных слов
В ожидании нового чуда…
Их найти (при поддержке) готов
И с волною бороться буду,
Оставляя слова на песке
Под небесно-солнечной крышей…
А пока в нашей общей строке
Лишь Егорка, Маша и Миша.
P.S. Пока всех внуков собирал я в кучку,
Родилась ещё и Аня – внучка.
07.07.2014
Как хочется порою в поезд сесть
Как хочется порою в поезд сесть
И укатить куда-то на край света,
И мысли свои вслух прочесть,
Как строчки из дорожного сонета.
В них ком противоречий, как всегда,
И сгустки неочищенного смысла…
В них вечная полярность Нет и Да
Качается на крыльях коромысла.
В них перепутан бесконечный ряд,
В котором всё смешалось: Ложь и Правда,
Зима и Лето, Гром и Листопад…
В них вечный бой двух слов: «хочу!» и «надо!».
В них ворох неосознанных надежд,
Обрывки раздирающих сомнений,
Кричащих обнажённо, без одежд,
В них вечность спорит с крохотным мгновеньем.
Как хочется порою в поезд сесть
И укатить куда-то на край света,
И мысли свои вслух прочесть,
Как строчки из дорожного сонета.
Уносит вдаль волна мои следы,
Что на песке оставил утром рано,
Я не могу без этой красоты,
Без иссык-кульского предгорного тумана.
На две недели отпустила суета,
На две недели позабыты все тревоги,
Нас обнимала всех Чолпон-Ата,
Чолпон-Ата – пристанище для Бога.
Я ветер с озера вдыхаю в паруса
И с аквалангом падаю в глубины,
Но Иссык-Куля синие глаза
Я вряд ли понял и наполовину.
Я обгорел и видел неба гнев
И белый град, срывающий все листья.
И понял я: куда б ни улетел,
Мне этот берег будет долго сниться.
Хочу я скрыть от расставанья грусть:
Да, всё кончается, и крутится планета,
Но верю я: сюда ещё вернусь,
Ведь с сыном бросили мы в озеро монету.
Уронила луна в Иссык-Куль серебро,
А волна его рябью покрыла...
Очень грустный мотив мне с волной принесло,
Эту песню Луна сочинила.
Конопатое небо бессонной ночи
Отражается в озере просто,
А волна под ногами опять не молчит,
Эту песню придумали Звёзды.
Иссык-кульская чаша полна до краёв,
А над ними вершинок узоры...
А волна под ногами печально поёт,
Эту песню придумали Горы.
Август 1996
Как утро неожиданно влетело
Пронзительным потоком красоты.
В лучах рассвета трепетно белела
Гряда хребтов над синевой воды.
Гладь Иссык-Куля в мелкой ряби нежной
В песке остывшем прячет сон ночной…
И даль вокруг вновь кажется безбрежной,
А небо лентой светло-голубой
Перетянуло облаков барашки,
Поднявшихся над пиками вершин…
…И вспомнились берёзы и ромашки,
Просторы наших луговых долин.
И грусть моя светла, как утро мая,
Меня накрывшего легко на берегу.
…Как красота, нас вечно поднимая,
Ложится просто в новую строку.
08.05.2013
Баден-Баден. Тихий ресторан,
Медленно сгорающие свечи,
Сигареты дымовой туман
Вяжет надвигающийся вечер.
Смуглое игривое лицо
По-испански знойной официантки –
Обещание с неведанным концом...
«Данке-шён», точнее, просто «Данке...» –
Я бросаю благодарно ей,
Не скрывая восхищенья даже...
Красота любых границ сильней –
Она так неповторимо вяжет
Свой узор, переходящий в сеть,
И секрет её веками не разгадан...
Да и мне, наверно, не успеть:
Завтра покидаем Баден-Баден.
Ноябрь 2000
Силы не хватит ни рифмам, ни кисти,
Чтобы объять этот мир красоты...
Кружатся в вальсе венские листья,
Кружатся в вальсе нашей мечты.
Сразу светлеют друзей моих лица,
Мысли, как в детстве, небесно чисты.
Кружатся в вальсе венские листья,
Кружатся в вальсе нашей мечты.
Сколько веками проверенных истин
Мы растеряли в миру суеты....
Кружатся в вальсе венские листья,
Кружатся в вальсе нашей мечты.
Вена, 18.11.2000
Он предо мной: без пересказов-слухов,
В обёртке яркой праздной мишуры
Красивый ритуал взыванья к духам,
Неспешный танец вековой игры.
Бойцы ещё подчёркнуто спокойны
В покорности подвластия богам...
Наверно, так и начинались войны,
Молчанье разрывая пополам.
И началось! Ударов первых розги
Просыпались на головы врагов...
Ещё пружинят ринговые доски,
Фатальностью не тянет из углов.
Ещё все в центре. Ещё зал молчит
И запах первой крови лишь витает,
Ещё не появились и врачи,
Ещё ведущий, страсти поджигая,
Выкрикивает чьи-то имена
И титулы бойцов перечисляет,
Но жёсткая незримая стена
Уже их беспощадно разделяет.
Улыбок бравых нет уже давно,
В глазах расчёт и первая тревога.
Ещё разведка... Так заведено,
Ещё движенья и точны, и строги.
Ах, тайский бокс – экзотика без правил,
Животный подсознательный кураж...
Ну, кто тебя в печёнку бить заставил?
Зачем, мальчишка, ты впадаешь в раж?
Зачем висит и визг толпы жестокой?
Зачем юпитеры слепящие горят?..
...Что делают колени, локти, ноги,
Знать голова и сердце не хотят.
Всё в толчее, всё яростно несётся
Навстречу пику бешеной борьбы...
И кто-то вдруг обмяк... и остаётся
Лежать на ринге, будто у тропы,
Прошедшей через джунгли первобыта.
Где, убивая жизнь, пускали кровь...
...Неужто эволюция забыта?
Зачем же возвращаемся мы вновь
В животный мир инстинктов и рефлексов...
...Чему так рад разгорячённый зал?
Зачем он, захлебнувшись в рукоплесках,
Так хочет, чтоб поверженный не встал...
..И снова пара свеженьких боксёров...
Быть не боясь похожим на ханжу, –
Ловя непонимающие взоры,
Из зала я тихонько ухожу...
Сентябрь 2000
Бабье лето. Ветер сентября.
Жаркий день громадного Нью-Йорка...
И три слова в синеве парят,
Раздвигая облачные шторки.
Три великих слова: «I love you»,
Краткие, как детская записка.
Крик признанья: «Я тебя люблю…»
Медленно клубился по-английски.
Улетел давно уж самолёт,
Покружив над восхищенным людом...
И казалось, что вот-вот снесёт
Ветер это «маленькое» чудо.
Но оно висело полчаса,
И кричало, и к себе манило...
И не оторвать никак глаза:
Слов игра всех так заворожила,
И казалось, что затихла вдруг
Чужеземная огромная «столица»,
И как будто все шептали вслух,
И добрели в изумленье лица...
...Не однажды говорил, писал
Вечных слов я вязь простую эту
На снегу, песке и среди скал
Осенью, зимой, весной и летом.
И надеюсь снова повторять,
Если Бог позволит, ещё буду,
Но... всегда я буду вспоминать
Вовсе не техническое чудо,
Что увидел над чужой страной
Разом разогнавшее границы…
...Даже за одной такой строкой
Можно было ехать за границу.
Нью-Йорк, 1999–2002
Я пишу тебе из Англии письмо...
И понятно, что не по-английски,
Жизнь отсюда кажется тесьмой,
Где любовь, победы, обелиски
В памяти ожогами горят,
Змейку жизни будто размечая,
Ведь не зря, наверно, говорят,
Что за всё с годами отвечаем.
Просто, уезжая каждый раз,
Я к тебе так быстро возвращаюсь:
Ты мой термоядерный запас,
Ты великодушно мне прощаешь
Маленькие паузы в любви,
А точней – усталости в дороге...
Каждый день ведь даже соловьи
Не поют. Порою даже боги,
Всё создавшие, в бессилии молчат,
Суть суетных дней не понимая,
Но не зря, наверно, говорят,
Что за всё с годами отвечаем...
...А в Лондоне, как водится, дожди,
А по утрам и белые туманы,
И на углу умытых Пикадил
Дымятся ароматами каштаны.
В Гайд-Парке бабье лето, как у нас
Бывает в сентябре, и зеленеет
Ещё газон, похожий на палас:
Здесь все у них подстрижено ровнее.
А я равнины, знаешь, не терплю...
Да и письмо моё совсем не гладко...
...Я даже слово трудное «люблю»
Весною каждой уношу в распадки
Тайги шумящей и высоких гор,
Где суеты разорванные сети
Уже не держат внутренний простор,
Где снова парус раздувает ветер.
Ах, эти горы вечные мои!
Точнее, наши общие вершины,
Ах, эти передышки и бои,
Несущие нам шрамы и морщины...
А в Лондоне так улицы узки,
Учтивы и спокойны пешеходы,
Строги и аккуратны старики...
Наверно, всё от пасмурной погоды.
Ну, а в Сибири, видимо, мороз.
Он как-то мне привычней и милее...
А после кросса я в гостинице промёрз,
Поскольку здесь не греют батареи.
Их надо, если хочешь, подключать
Заранее, открыв особый краник...
Другие мы... и что тут обсуждать,
Коли попал совсем в чужие сани.
Прости, что беспорядочно пишу,
И не люблю я глянцевых порядков.
Слова и рифмы даже не ищу,
От них устала к полночи тетрадка.
Там у тебя уже почти рассвет,
И скоро-скоро зазвонит будильник...
Пора бы спать, да сна сегодня нет,
Хотя давно и выключен светильник.
И в темноте чужбины стало мне
Так ясно всё, как будто вновь родился...
И подтвержденьем этого в окне
Холодный диск на небе появился,
Раздвинув хмарь нависших облаков
И растворив последние сомненья...
...Прости мне вязь «английских» длинных слов,
Всё познается, как всегда, в сравненье.
Я засыпаю, думая о вас,
Таких далёких и предельно близких...
...И буду завтра продолжать рассказ
Об Англии... совсем не по-английски.
Лондон, 8.11.2000
Франция осталась позади
С белой булкой по утрам и маслом...
Здесь когда-то конфетти и бигуди
Родились, наверно, не напрасно:
Волновать и будоражить мир
Знали, как и до Наполеона,
Но бесславно снят с него мундир,
А величье древнего Лиона
Набирает силу до сих пор...
Две сестры-близняшки – Сона-Рона
Режут город, а над ним Собор
Нотр-Дам с величьем фараона
Взором согревает царство крыш
Тёплого коричневого цвета...
В этот раз не видел я Париж,
Не успев и пожалеть об этом.
Видел Ниццу – чудный божий край
И Софи-Антиполис в расцвете...
И казалось мне, как будто май
Наступил опять на белом свете.
Я бежал вдоль моря на ветру,
Я входил в него с волной осенней,
Забывая передать перу
Рифмами прожитые мгновенья.
И в причёсках «ананасных» пальм
Я искал француженок манеры,
Но, увы, признаюсь снова Вам:
Так редки во Франции Венеры.
Они там, за русскою чертой,
Да «без рук», уставших от работы,
Но с особой нашей красотой
Без косметик и кричащей моды.
Они там... матрёшки наши все.
И опять поэтому не спится
Нам на заграничной полосе,
Будь то Лондон, Кембридж или Ницца.
О, Франция! Особая страна!
Страна коммун, любви и модных женщин,
Страна изысков, вечного вина...
Где трезвый ум известен был не меньше.
Где мушкетёрский, пламенный азарт
Сбивал холодный трезвый взгляд Вольтера,
Лавуазье, Ампер, Паскаль, Декарт...
Какая цепь! Какая в разум вера!
Но, к счастью, был ещё и Пикассо,
Дали, Стендаль и Мопассан с Бальзаком,
Золя, Мольер, Моне, Сезан, Марсо...
Все имена, отмеченные знаком
Святого вдохновенья на челе
Французского и «маленького принца»...
Ах, сколько взбудоражила во мне
Невероятная, божественная Ницца!
О, Франция! Милейшая страна,
Где нет английской чопорности строгой,
Где и водитель пьёт бокал до дна,
И не боится штрафа на дороге,
Где пожилые, за руки держась,
С опаской покидают тротуары,
А молодые, Бога не боясь,
Целуются в кафе, не зная кары.
Где женщины в солдатский трудный ряд
Зачем-то встали, позабыв природу,
Где о политике совсем не говорят,
Где Буш иль Гор – не ведомо народу.
И где в отеле вежливый портье
Так безъязычно понимал не сразу
Простую просьбу русского мусье
И жестами усиленную фразу.
Ах, Франция! Возможно, я вернусь
К тебе ещё в своих воспоминаньях.
Прекрасна ты, но в моём сердце Русь,
Она в крови! Любовь и наказанье.
Она моя, она всегда со мной...
Она во мне и даже за границей.
Мне каждый вечер хочется домой,
И каждой ночью мне Россия снится.
Нища – Лион, 8–11 ноября 2002
Много вздохов у этого чуда
И действительно «бьёт по мозгам»…
Я других повторять не буду,
Но творцам его тоже воздам.
Центр Пизы. Соборная площадь,
И подстриженный ровно газон…
И… вдруг… столько невиданной мощи
В башне, ставшей давно под уклон.
Её ставили ровно когда-то
И подправить пытались не раз,
Но стояла она угловато
И «не верно» стоит сейчас.
Сколько раз говорили: «Рухнет!..»
И цепляли противовес,
А она разбивала слухи
И несла свой тяжёлый крест:
Быть особой, неповторимой,
Видеть мир под своим углом…
Будто вызов соседнему Риму,
Проверяя себя на излом.
Как? Откуда черпала силы,
Чтоб в наклоне веками стоять?..
Эта башня, как наша Россия:
Её тоже нельзя подравнять.
Да, фундамент наш тоже ехал,
Крышу нашу водило не раз,
Но держим удар со смехом,
Видно, верим, что Бог припас
Участь нам… что другим не снилась,
Пусть не сразу – через века…
…Вот и в сторону отклонилась
Вместе с башней моя строка.
Я её поправлять не смею:
Пусть уж мысли свободно текут…
Отклонения жгли с Галилеем…
…Пусть стихи мои тоже сожгут.
19.09.2003
Зелёные пальмы, огни и витрины,
И вместо зимы золотой листопад,
А я почему-то всё вижу картины
Далёкого детства все ночи подряд.
П р и п е в:
В Лондоне и Ницце
Всё равно мне снится
Ситцевое платье русских деревень.
И в жару, и в стужу
Мне, как в детстве, нужен
Домик у черёмух с крышей набекрень.
Столько впечатлений, сжаты дни, недели...
Даже и устать-то некогда порой,
Но дела остыли... я один в отеле,
И так бесконечно хочется домой.
П р и п е в.
С этой грустью светлой мы давно знакомы,
Хоть и рвёмся вечно из своих квартир,
Ах, как за границей не хватает дома –
Так уж, вероятно, наш устроен мир.
П р и п е в.
Ницца, 9.11.2000
Раннее утро в парижском экспрессе,
Над далью полей горизонт заалел…
Синеет трава, убегая в полесье:
Март, за ночь мудрея, опять поседел.
Но вот просыпаются первые краски:
Солнышко тихо ползёт в высоту,
Срывая ночные спокойные маски
И возвращая земле суету.
Что жду от Парижа, меняясь годами,
Надеясь на новые вздохи души…
Порою куда, мы не знаем и сами,
Но продолжаем, как прежде, спешить.
Вдогонку за юной порой на экспрессе,
За детством бегом в бесконечную даль…
Не потерять ни к чему интереса –
Вот, видимо, главная в жизни медаль.
18-19.03.2008
Год суетный пролетел – не заметил,
И опять задул апрель – горный ветер…
Горный ветер вдруг задул, горный ветер,
И опять с друзьями мы будто дети.
П р и п е в:
А я не знаю, что найду
В этом горном Катманду,
Но рюкзак меня опять торопит в небыль.
В мире столько разных мест,
Но один лишь Эверест,
А с него недалеко нам и до неба.
Как услышал про Непал – и не спится,
Эх, устроим горный бал – за границей.
За границей тех высот, где бывали…
Мы об этом целый год так мечтали.
П р и п е в.
Сделав круг через Ташкент, через Дели,
В Катманду мы по частям всё же сели.
Всё же сели мы друзья, всё же сели,
И тихонько под гитару запели…
Никогда не была так тропа высока,
Как у бога в гостях побывали,
Нас поили парным молоком облака,
Проплывая под нами в Непале.
Никогда не была так тропа высока,
Убегая под самые выси…
Аннапурны белели над нами снега
И светлели от этого мысли.
Никогда не была так тропа высока,
Уводя будто в рай по ступеням…
Еле слышно шумела под нами река,
Приглушая и наши сомненья.
Никогда не была так тропа высока
От обилия встреч – расставаний…
Но опять в суету заспешила строка.
До свиданья, Непал, до свиданья!
05.05.2007
Высота, каждый день убивавшая нас,
Отступает без боли на спусках…
И хребты поменяли свой снежный окрас
На арчевник у тропочки узкой.
Высота, чьё дыхание слышали мы,
Каждый шаг по дороге к вершине…
Тает быстро, как снег уходящей зимы:
Мы срываемся горной лавиной.
Высота, что лежала на каждом лице
Сверхусталостью и напряженьем,
Превратилась в улыбку: «Ах, на насте!..» (На насте (Непальский) – здравствуйте. - прим.)
Всем встречающим наше движенье.
Высота, так давившая нас изнутри,
Отпускает зажимы незримо,
Только сердце на спуске стучит: «Повтори!..»,
Хотя всё это неповторимо.
Высота, поднимавшая души наверх,
Нас своим испытанием лечит.
…Потерять высоту – это, видимо, грех,
Ну да ладно, ещё ведь не вечер!
Непал, 9–10.05.2008
Сколько раз там внизу я мечтал о тебе,
Сколько видел я глянцевых фото!..
Наконец я иду по непальской тропе,
Мне вживую увидеть охота.
П р и п е в:
Эверест, Эверест, Эверест –
Это вечно манящее слово,
Мир срывает с насиженных мест
И в дорогу торопит нас снова…
Эверест, Эверест, Эверест…
Сколько дней оборону ломаем твою,
С каждым шагом всё выше и выше…
От горняшки шатаясь, под ветром стою,
Но тебя, непокорного, вижу.
П р и п е в.
Сколько жизней разбилось на этих камнях,
Чтобы просто с тобой повидаться…
Я останусь живым, чтобы снова в стихах
Мог, рифмуя тебя, повторяться.
П р и п е в.
Сколько б лет ни прошло, – абсолют высоты
Будет звать на поклон через боли и муки…
Эту песню мою, где с тобой Я на Ты,
Пропоют на тропе мои дети и внуки…
П р и п е в:
Эверест, Эверест, Эверест! –
Это вечно манящее слово,
Мир снимает с насиженных мест
И в дорогу торопит нас снова…
Эверест, Эверест, Эверест…
08.05.2008
Я вновь в плену бегущих вечно цифр,
Красив ночной их танец на экране.
На память фото – долгожданный шифр
Останется… и завтра не обманет.
А под крылом два океана враз:
Воздушный и Атлантики просторы…
Внизу экватор – нулевой атлас,
И с этой ленты всё уходит в гору.
Бегут все цифры в минус или плюс;
Кому на юг пути, кому на север…
Гадать в ночной тиши я не боюсь,
Компьютеру подскажет где-то сервер.
И всё-таки волнуюсь я чуток,
Ведь сколько раз, родной покинув берег,
Соединял я Запад и Восток,
И вдруг: соединение Америк
От статуи Свободы до Христа,
Застывшего в великом изваянье…
…Во все века дороги суть проста:
Идти вперёд! Сквозь муки и страданья
Идти вперёд, ликуя и скорбя,
То вопреки, то поддаваясь ветру…
Но где-то незаметно про себя
Судьба дорог считает километры.
У каждого, наверно, свой отсчёт,
Своё начало, финиш и экватор…
И где, когда он у кого пройдёт?
Никто не знает… Да и страшновато
Кому-то новый начинать виток,
Кому-то путь делить наполовину…
Ведь всё равно нас всех поправит Бог…
Я СМСку набираю сыну,
Чтобы послать чуть позже на земле
Ему экваторный фамильный знак особый…
…Скакать ему и без меня в седле
Через экваторы и полюсов сугробы
Уже своей судьбы, не зная страх,
И не деля её на половины…
Когда-нибудь, возможно, не в стихах
Пошлёт свою он СМСку сыну.
Октябрь 2013
О, Рио-Рио, белые пески,
Волною нацелованные вечной…
Как жаль, что мы так снова далеки,
Но в памяти от вас укрыться нечем…
О, Рио-Рио, чаша Маракан,
С величием Пеле, знакомым с детства…
Не гаснет только памяти экран…
И никуда от этого не деться…
О, Рио-Рио с мудростью Христа,
Мы для него навеки стали братья…
Во мне его осталась высота,
И вскинутые руки, как в распятье,
О, Рио-Рио, вряд ли я смогу
Воспеть твоей весны цветные косы…
Ведь я родился всё же на снегу,
И в октябре у нас в Сибири осень.
Октябрь 2013
Боже мой! Без всякого обмана,
Будто вырвавшись из детских грёз,
Единственная в мире Маракана
«Пробивает» всё-таки до слёз.
Слёз восторга… их уже не скрою
В рёве непохожего «Але…»,
Сам себя я чувствую героем
Здесь в тени великого Пеле.
Я подхвачен вихрем, криком взвинчен,
Ничего, что не ХХ век…
Всё равно я вижу, как Гарринча
Начинает свой в раскачку бег,
Вот его прорыв увенчан пасом,
Вновь Пеле штрафную пропахал…
…Сколько раз мне в детстве снилась касса
И билет на этот карнавал.
Он в руках! Не мало и не много,
Есть же справедливость на земле:
Супер-матч «Фламенго» – «Буттофого»,
Правда, без Гарринчи и Пеле.
Он во мне, как тот мальчишка Колька,
Что в жёлтых гетрах деревенский мяч
Гнал по лужам весело и бойко
С надеждою на свой финальный матч.
Их было много: важных и не очень,
Играл всю жизнь и сын давно с мячом…
Голы мои! – как жизни многоточье:
Пока мы живы, мы ещё забьём.
Мечтают внуки о Луне и Марсе,
Желаниям пределов вовсе нет…
Пока растут, в какой-то супер-кассе
Готовят «мараканский» им билет.
Рио-де-Жанейро, октябрь 2013
Видел снимки, слышал бывших рядом,
Только истина, как водится, проста:
Лучше один раз окинуть взглядом
Собственным величие Христа.
Уменьшать и я его не буду:
Над пространством суши и воды
Он парит, заметный отовсюду,
Будто утверждает с высоты:
«С вами я, раскидывая руки,
Не в распятье, обнимая вас…
Сам прошёл страдания и муки
И терпения великого запас
Вам несу, чтоб этот мир жестокий
Был открыт для веры и добра…
Взор не зря мой обращён к Востоку:
Солнцу подниматься там пора…»
…Я стою на смотровой площадке,
Рио во все стороны легло…
Свежий ветер, и печёт нещадно,
И людей несчётное число,
Возбуждённых высотой Христовой,
Вскидывают руки, будто Он
И, как Бог, весь мир обнять готовых…
…С грустью светлой покидаю склон,
Долгим современным серпантином
Катим вниз, теряя высоту…
…Снизу видится Он вечным исполином,
Как и полагается Христу.
Октябрь 2013
Душное пекло китайского сада
Императрицы последней Цеси.
Хочется тихой сосновой прохлады
И грусти знакомой берёз и осин.
Зелёные заводи ровных газонов
Рвутся над хвоей китайской арчи.
…Пасти раскрыли гераклы-драконы,
Храня от столетних покоев ключи.
Им помогают и чуткие стены,
Подслушанный звук передав по кольцу,
И опуская его по ступеням,
Ведущим к вселенной на круглом плацу
С особою точкой земной пуповины,
Сбивающей шумов округлую вязь…
Как прибывает здоровье и сила,
Чувствуешь сразу, на «пуп» становясь,
Но не вселенские эти замашки
Больше всего поразили меня:
Спокойный китаец в зелёной рубашке
Иероглифы тихо писал на камнях.
На раскалённой центральной аллее
Кистью на палке водой из ведра…
Не было цвета у той акварели,
К тому же её уносила жара.
Но ёмкие знаки твердили упрямо:
«Цветы распустились» и «птицы летят»…
Хотелось добавить мне вечное «мама»,
Но постеснялся в свои пятьдесят.
И всё же спросив у художника взглядом,
Водною кистью, не мучая муз,
«Россия – Китай» написал я парадно,
Тире с переводом исправив на «плюс».
И закивали читатели сразу,
Пафос простив мне «невечной» строки,
Солнце сушило и русскую фразу,
Что-то шептали мне вслед старики,
Знавшие цену и этих братаний,
И охлаждений пугающий лёд…
Всё испарится, но чистописаний
Этих урок для меня не пройдёт.
Императриц имена мы забудем,
С дворцов позолоту их время сотрёт…
Остынут стволы отгремевших орудий…
Но снова китаец спокойно придёт,
Щёткой пространство на плитках очистит,
И, словно ребёнок на мокром песке,
Вечную вязь нестареющих истин
Оставит под солнцем, доверя строке
Птиц щебетанье и шёпот прибоя,
Запахи розы и шелест дождей…
И никогда не подсушит, не смоет
Истины эти с горячих камней.
Китайское море гоняет прибой,
И разноцветие бухты в печали:
Мы в диссонансе сегодня с тобой…
Лучше бы просто вдвоём помолчали.
Твой голос, как гребни бегущей волны,
Память моя бесконечно качает
В бледной дорожке упавшей луны…
Лучше бы просто вдвоём помолчали.
Ветер печали китайскую ночь
Скоро с рассветом опять обвенчает…
…Прыгаю в море – печали все прочь!
Просто штормило на нашем причале.
16.03.2014
Сколько стран объездил я по всей планете,
Океанов разных трогал воду я...
Только знаю точно: лучше нет на свете
Места, чем родная улица моя.
Сколько иностранных языков я слышал,
Сколько видел башен разных и столбов...
Только знаю точно: все они не выше
Беленькой берёзы под моим окном.
Сколько вин заморских пил я на банкетах,
Сколько кулинарных я познал чудес...
Только знаю точно: нет вкусней на свете
Русских пелеменей с водочкой и без...
Сколько по дорогам мы исколесили,
Сколько улыбалось женщин на пути...
Только знаю точно: лучше, чем в России,
Никаких красавец в мире не найти.
Сколько встреч в дороге приносил мне ветер,
Сколько песен спел я у своих друзей,
Только знаю точно: лучше нет на свете
Песен, что поются на Руси моей.
Вена, 17.11.2000
Королева бала
Твой звонок растревожил мне душу:
Всё, казалось, сгорело давно…
…Сколько лет мне хотелось прослушать,
Прокрутить, будто телекино,
Плёнку юности нашей далёкой
С тем невинным касанием рук,
С тем, наверное, школьным пороком –
Не сказать сокровенное вслух,
С тем простым замиранием сердца
И томленьем не сложенных строк,
С тем, неписаным правилом детства –
Чуть робеть у креста из дорог.
С той печалью трагично покорной,
Тем внезапным ожогом письма,
С жёсткой прозой природных законов –
Лето вечно сменяет зима
С той надеждой, что Бог всё рассудит,
Той обидой, бурлящей в крови…
С детской правдой, неверной по сути,
Что второй не бывает любви…
…Тот же голос мятежно-спокойной
(Сколько ждал я его на веку!..)
…Только стихли душевные войны,
Свои гривы отдавши песку…
Стихло всё, но магнитит, как прежде,
Образ твой, уцелевший во мне,
Всколыхнувший былые надежды,
Что, казалось, сгорели в огне…
В тот вечер я не мог уснуть:
Мешала Королева бала,
Её глаза, в которых жуть
И блеск фатального кинжала,
Пороша бархатных ресниц,
Упавшая по-королевски
На берег ласковых зениц,
Смеявшихся почти по-детски.
Её волшебное плечо
С ожогом от прикосновенья...
Улыбка, бьющая ключом
И красоты, и вдохновенья.
Едва дрожащая рука,
Меня зовущая куда-то...
Куда-то вдаль, за облака,
Откуда падать страшновато.
Её мятежный гибкий стан
И приоткрытые колени,
Меня вгонявшие в дурман
Ещё непознанных мгновений...
Фиалка её алых губ,
Пылавшая на снеге белом,
Во мне рождающая стук
Желаний слишком переспелых...
...В тот вечер я уснуть не мог:
Мешала Королева бала,
И ткал ковёр из нежных строк,
Но самому казалось мало.
Мне не хватало рифм, цветов,
Я добавлял и... снова мало...
Я понял лишь в конце стихов:
Тебя мне просто не хватало.
От письма и до письма
Будто вечная зима
Ожидания.
Будней серая тесьма –
Я не свой, ты не сама...
Наказание.
От письма и до письма
Я опять схожу с ума –
Наваждение.
Строк неписаных тома
Покрывает бахрома
Из сомнения.
От письма и до письма,
Как в романах у Дюма,
Всё закручено.
И разлучница-тюрьма
В своих клетках-теремах
Нас измучила.
От письма и до письма
Память чистит закрома
И надеется,
Что заснежные дома
Вновь растают, и зима
Заапрелится.
1996
Музыка слов, что витает над нами,
Не затихает, когда мы молчим.
Вряд ли ещё понимаем и сами,
Что получили от Бога ключи
К двери, скрывающей чудо-ступени
Розовой лестницы в синюю высь,
Где облака из вчерашних сомнений
Похороводили и разошлись,
Ветру открыв бесконечные дали,
Грома и молний совсем не боясь...
Музыка слов, что ещё не звучали,
Кружит, как Богом написанный вальс.
«Не торопите первое касанье…» –
Сказали Вы, напомнив мне строку,
Когда-то брошенную мною на прощанье
Неверно, в суете и на бегу…
…Не тороплю, но медленно смелея,
Я лишь коснусь губами Ваших рук…
Простите, но иначе не умею…
О, как прекрасен ожиданий круг!
Порой ни строчки – хоть умри с досады:
Стой под дождём, лови в ладошки снег...
А иногда... слова игривым градом
Сами стучат, взрывая ровный бег
Дней наших, перепутанных мудрёно
Логичной лентой парадигм и норм, –
И... нас уносят к островам влюблённых,
Где каждый вздох – для рифмы свежий корм,
Где слово к слову лепестками розы
Магнитится в бутон, не зная страх...
Как здорово, что мир, убитый прозой,
Бог разрешил нам возрождать в стихах!
1 сентября 1997
Спасибо Вам за этот вздох
И выдох тоже.
Не надо даже длинных строк –
Мы так похожи.
Мы можем просто помолчать,
И ток по коже,
А можем шёпотом кричать –
Мы так похожи.
Мы можем даже не звонить.
И всё же, всё же...
Не разорвать уже нам нить –
Мы так похожи.
Друг друга даже обмануть
Уже не сможем.
Вот почему нам не заснуть –
Мы так похожи.
...Вновь разрывая тишину,
Мы просим: «Боже,
Не торопи эту Весну!..
Мы так похожи».
17.06.2000
Голубика глаз твоих весенних
Излучает ровный нежный свет...
Робкий ветерок прикосновений
Гонит недописанный куплет,
Торопя несовершенство строчек,
Смешивая их в туманный ком
И дробя на капли многоточий
Смысл пережитого вдвоём...
Голубика глаз свежа, как утро,
А вопрос их старый, как ответ,
Превращает в отблеск перламутра
За окном забрезживший рассвет.
Август 2000
Благодарю за яркий всплеск весны
Среди снегов, белеющих печально...
За этот взрыв холодной тишины
И за способность вместе изначально
Пройтись по краю жуткой высоты,
Не торопя шаги, забыв о страхе...
За слёзы ваши... детской чистоты
И за мои мученья на бумаге,
Где вновь робею, путаясь в словах,
Не находя цветов и рифм прозрачных,
За то, что, к счастью, всё в полутонах,
За то, что всё совсем не однозначно.
Ваш дрожащий голос через слёзы
Будто одуванчик на ветру:
Так боится фальши серой прозы
И не хочет превращать в игру
Наш полёт, растянутый на годы,
Наш неповторимый долгий стих,
Переживший бури непогоды
В паруснике мокром на двоих.
Не держите слёз: они порою
Так нужны, поверьте, вам и мне,
Чтобы знать, что с новою весною
С вами мы по-прежнему в огне.
Суеты бесконечные тучи
Разомлевшего неба Москвы...
Знал давно я, что всё может случай,
Но чтоб случаем сделались Вы!
Чтобы просто в пучине столицы
Так судьба наградила меня…
Все, казалось, сгорели страницы
В моей памяти без огня.
Они были чисты, непорочны...
Почему же бежим мы назад,
Где остались одни многоточья...
Пусть они за слова говорят.
Поздний вечер. Слабый свет луны
Льётся в мрак уснувшего вагона...
Жаль, глаза мне ваши не видны...
Стук колёс размеренно и сонно
Помогает мне шептать стихи
В такт заснеженной, заоконной грусти.
Легкое касание руки,
От других прикрытое искусно,
Множит интонации тепло,
Растворяя разом напряженье...
...И уже оттаяло стекло,
И согрело наши отраженья.
В незагустевшую ещё окраску мая
С порывом тёплым ворвалась сирень
И, кисти свои нежно выпуская,
Спешит их спрятать в собственную тень.
И ты в сиреневой открытой тонкой майке
По-майски ослепительно свежа.
А твои руки, будто крылья чайки,
На взлёте удивительно дрожат.
Сиреневая юбка продолжает
Весенний нескончаемый полёт...
«Сиреневый туман... над нами проплывает», –
Как точно май сиренево поёт.
Как прекрасен ваш точёный профиль
С книгой у вагонного окна,
Месяцем чуть вздёрнутые брови,
Нити разворошенного льна
Золотых волос в вечернем свете
Дополняют тихий образ ваш...
Вы сегодня просто символ лета,
Его чувств и лёгкость, и кураж...
Гроза. Кафе. Вина бокал
И бледный воск прозрачных пальцев…
Ах, как Вас Бог нарисовал,
Как закружил небесным вальсом
Неповторимой красоты…
Улыбка глаз, ресничек тайна…
Ах, эти хрупкие мосты
Куда? – ещё и сам не знаю.
Две свечи, рябины красной гроздь,
Тихо догорает летний вечер...
Кто я? – Друг? Иль просто поздний гость?
И какой резон у нашей встречи?
Старые любимые стихи
С памяти негромко мы читаем...
Лёгкое касание руки
На моё касанье отвечает,
Разрушая разом рубежи,
О которых и не знали сами...
Вместе с тенью на стене дрожит
Нас объединяющее пламя.
Мы всегда за что-то в жизни платим
И даже «отрекаемся любя»…
Как ты красива в нежно-синем платье,
Как небо осени похоже на тебя!
И та же высь, и та же бесконечность,
И тот же крик восторга, тот же зов…
И та же миг пронзающая вечность…
И тот же плач бессилья рифм и слов.
О, как кокетливо играли Вы со мной,
Стараясь быть и старше, и мудрее…
И только взгляд по-детски озорной
Просил меня: «Скорее же, скорее
Мне помогите разом всё забыть,
Переступить вселенские запреты…
Желания невидимую нить
Порвать, но так, чтоб не жалеть об этом»…
И поправляя локоны рукой,
Меня Вы торопили и смущались…
А у причала с бледною луной
Две чайки одинокие качались.
Мы были с ними будто заодно:
Не ведали, что утро нам пророчит…
…Как долго помню сладкое вино
Той летней и такой короткой ночи…
Дым невесомого летнего платья
Кружит по сникшей в жаре суете.
Нежным браслетом обвито запястье...
О, как незаметно тону в красоте
Плеч обнажённых, спадающих в крылья
Неуловимо пленительных рук...
Неповторимо всевластье бессилья
Сладкого хмеля неведанных мук.
Лес полыхал неистово и нежно,
Разлив пожар берёзовых кудрей…
И мы с тобой в этом огне безбрежном
Гоняли пульсы: чей же горячей?
И ровный бег, ритмичное дыханье
Сменял подъёма резкий перестук…
Зари вуаль – награда за старанье
Так просто разрывала вечный круг
Суетных дней, загруженно-серьёзных,
Летящих без оглядки и искры…
Ах, эти строчки на дорожках прозы,
Ах, эти рыжие осенние костры!
Бабье лето. Заброшенный двор
В позолоте чуть скрученных листьев...
И твой взгляд светло-синий в упор
Из-под пламя рябиновой кисти.
Прядь пронизанных солнцем волос
Растрепал налетающий ветер...
Как хочу, чтобы снова унёс
Нас сентябрь в волшебной карете.
Сам ещё и не знаю куда...
В очумелое поле ромашек,
Где небесных барашков стада
Пляшут танец с названьем «Наташа».
Я хочу от тебя захмелеть
Невозвратно, необратимо,
Чтобы будней трезвеющих плеть
Свистела мимо, свистела мимо.
Я хочу от тебя захмелеть,
Не жалея и не каясь,
Чтоб сомнений извечная клеть
Сама распалась, сама распалась.
Я хочу от тебя захмелеть
Безоглядно и безрассудно,
Чтобы грянула праздников медь:
Будь что будет, будь что будет!
Огонь неясного смятенья
Коснулся вашего лица,
А взгляда лёгкое скольженье
Как отголосок бубенца
Над тройкою звало куда-то
В страну неписаных стихов...
Где розой утреннего сада
С охраной собственных шипов –
Иронии красивой, тонкой –
Вы суеты взрывали плен
И... уносились песней звонкой
За трезвость неприступных стен,
Нас окружающих фатально
Таким безжалостным кольцом...
Ах, это первое свиданье,
С ещё не веданным концом!..
Прикосновений скрытая игра...
Желания невидимые сети...
Одна искринка, даже не искра,
Лишь дуновенье и ещё не ветер.
Он налетит чуть позже, всё сметя,
Туманом свяжет и глаза, и руки...
Касанье первое – безмолвное дитя,
Оно потом, взрослея, станет мукой.
И задрожит, заветрит, закричит,
Заполыхает заревом смятенья,
И, утомясь, спокойно зажурчит...
Ах, эта тайная игра прикосновений!
Чёрный цвет для Вас совсем не траур,
Лишь огранка юной красоты...
Даже захотелось взять гитару
Или белоснежные холсты,
Чтоб аккордом или кистью нежной
Чуть коснуться золота волос
Или глаз... небесных и мятежных,
Уносящих в даль весенних грёз.
Чёрный цвет такой печально-строгий,
Но взорвать способен и весну...
Чёрный цвет и скорби, и тревоги...
Почему же нынче не засну?
Как прочно взят я под арест,
Прикован, как цепями, взглядом...
Над вашей грудью дышит крест,
Он привлекает, как награда,
Что не добудешь и в бою,
Рискуя жизнью ежечасно...
Ах, этот крестик на краю
У пропасти... такой опасной.
Первого снега мохнатые хлопья
Ложатся на золото ваших волос…
Сердце стучит неуёмною дробью,
В кровь выгоняя не зимний вопрос:
Разве бывает волнение выше?
Разве возможно теперь его скрыть?
Разве друг друга могли не услышать?
Разве без этого можно прожить?
Столько вопросов я мог не дождаться,
Столько вопросов!.. А где же ответ?..
...Первого снега хлопья кружатся
И заметают вчерашний мой след.
Приходько В.В.
Утомлённая солнцем, поникшая россыпь цветов
Без воды умирает, сложив лепестки,
будто крылья...
Жизнь – не сказка: в ней нет волшебства
оживительных слов,
Без таинства которых она так фатально
бессильна.
Но среди измождённых и сникших под солнцем
корон
Я заметил одну (лишь одну!), не угасшую
духом,
Приподнявшую гордо набухший надеждой
бутон,
Словно флаг, отвергающий жажды любые
и муки.
Лепестки его губ, как у всех, обречённо
сухи,
Но они продолжают тянуться отчаянно к свету,
Им уже никогда не напиться из горной
реки,
Но в порыве своём они просто забыли
об этом.
Я в ладони беру этот гордый упрямый
цветок.
Осторожно несу к охлаждённой наполненной
вазе.
И смотрю, как он делает первый желанный
глоток,
Не спеша оживать, поднимая головку
не сразу.
Над прохладой условной прикрытого тенью
стола,
Благодарно кивая оконно-бегущим прохожим,
Между Солнцем и Тенью смертельная грань
пролегла,
Только как догадаться, что нам повредит,
что поможет.
То ли солнца тепло, то ли холода вечный
покой,
То ли просто случайность, что выпала нам
по билету,
Но пока есть надежда – не кончился,
видимо, бой.
…Как легко и понятно цветок нам напомнил
об этом.
Как хорошо уткнуться снова в снег
Твоих листков, где буквы аккуратно
Зовут меня в какой-то сладкий грех,
И кажется, что нет пути обратно
Из марева горячих вечно строк,
Спрессованных до философских гранул...
Их разбирать мне помогает Бог,
И он же будто сыплет соль на раны.
Как хорошо качаться на ветру
Твоих недосказаний и сомнений,
Отчаянно доверенных перу
В порыве самых смутных настроений,
Нахлынувших внезапно, невпопад,
Как первый гром без дождика и молний,
Сам Бог нам помогает, говорят,
А завтра, может быть, о нас не вспомнит.
Как хорошо упасть лицом в траву
Среди ромашек слов твоих особых...
По ним гадаю я, но не сорву,
Не трону бело-жёлтые сугробы,
В которых всё застыло, как тогда,
Где только мы и тень свечи уставшей...
Сам Бог нам помогает иногда,
И он же спросит завтра: «Что же дальше?».
Как хорошо гореть в огне рябин
Твоих признаний пылкого смятенья,
Метаясь в клетке строчек-паутин
Всё будоражащего вожделенья,
Бегущего во мне по проводам
Куда-то вглубь, где зажигают звёзды...
Сам Бог торопит Осень иногда,
Но он же сам и возвращает Весны.
Казалось, прошло, улетело всё прочь,
Казалось, погасли небесные звёзды...
Черёмуху глаз твоих жутких, как ночь,
Я пронесу через зимы и весны.
П р и п е в:
Черёмуха, черёмуха блестит в твоих глазах,
Черёмуха, черёмуха меня вгоняет в страх…
Черёмуху, черёмуху забыть я не могу,
Ту самую черёмуху, что рвал на берегу.
Этих чертинок неистовый пляс,
Может быть, снова достался другому...
Но никогда не забуду я глаз
С неповторимым дурманом черёмух...
П р и п е в.
Черёмухи цвет заснежился в саду,
Значит, и ягоды скоро нальются...
Жаль, потерял и уже не найду
Эти глаза, что во мне остаются.
П р и п е в.
Январский снег прозрачной тонкой блузки
Незримо тает на твоих плечах...
Браслет прожилкой золочёно-узкой
Согрел запястье в солнечных лучах.
Кокетливо сплетённые косички
Взрывают детством летний твой наряд,
Чуть прикрывая пуговки-сестрички,
Что трепетно на холмиках дрожат.
А ягодки точёных нежных пальцев
Так добавляют зрелой красоте
Дурмана опьяняющего танца,
Застывшего на роковой черте
Бессилья слов, безвластия сравнений,
Так безвозвратно отделивших круг
Ещё вчера сжигающих сомнений
От близости не пережитых мук…
Я боюсь в этой жизни устать от безумных желаний
И почувствовать разом, что вовсе уже не хочу
Плыть куда-то в грозу к островам неизвестных названий
И в футболке лететь, спотыкаясь, навстречу мячу.
Я боюсь, что однажды в потоке стремительных будней
Я в себе не услышу знакомый рифмованный крик
И что строчки мои ветер осени ранней остудит,
Разорвёт и развеет ещё недописанный стих.
Я боюсь, что когда-нибудь серым захмаренным утром
Я солидным проснусь и, к несчастью, не будет во мне
Озорства, что граничит так просто порой с безрассудством,
Без которого гимн не сложить наступившей весне.
Я боюсь, что настанет момент, хоть, надеюсь, не скоро,
И, рюкзак поднимая, почувствую вдруг, что устал,
Что уже не зовут, не торопят далёкие горы
И что пройден последний, последний, увы, перевал.
Я боюсь, что наступит и день моего просветленья,
И покажется мне, что дошёл я до сути своей,
Выпив кубки побед, опрокинув бокал поражений,
Наживая врагов на пути и теряя друзей.
Я боюсь, что однажды меня красота не заденет,
И что слов для неё почему-то я вдруг не найду,
И уже без меня под луною две близкие тени
Будут, за руки взявшись, гулять по аллеям в саду.
Облетела листва в ожидании снега.
Только пламя рябин полыхает в саду,
Словно флаг уходящего летнего века,
Под которым по жизни сегодня иду.
Горят рябины за окном, горят рябины,
Немые гроздья их неистово кричат
О том, что в жизни не бывает середины
Ни в сорок лет, ни даже в пятьдесят.
Говорят, что рябины горят к холодам,
Хотя осень всегда согревают...
Так и в памяти нашей рябиновый шрам
Через снег прошлых лет проступает.
Горят рябины за окном, горят рябины.
Немые гроздья их неистово кричат
О том, что в жизни не бывает середины
Ни в сорок лет, ни даже в пятьдесят.
Не собьют это пламя ветра, и мороз
Только сделает ягоды твёрже,
И лишь время ответит на главный вопрос:
Опадут ли рябиновы гроздья?
Горят рябины за окном, горят рябины,
Немые гроздья их отчаянно кричат
О том, что в жизни не бывает середины
Ни в сорок лет, ни даже в пятьдесят.
Твои строчки внезапно меня возвращают назад,
В лето наших дождей – непроглядных, слепых, самых разных,
Где не смытые ими всегда поцелуи горят
И где каждая встреча – волшебный божественный праздник.
Твои строчки внезапно так всё поменяли во мне:
Лужу пьёт, не спеша, вдруг уставшая разом «машина»…
…Я опять в той далёкой «кричащей» в ночи тишине,
А казалось, всё спрятала прожитых лет паутина.
Твои строчки, как мостик на остров забытый души,
Где ни годы, ни грозы ничто никогда не изменят,
Вот поэтому ты не ленись и опять напиши,
Ну, а я до тебя побегу по таким же ступеням…
Снова в горы иду
Вот и снова весна, и опять задыхаюсь от ветра.
Я от грязного снега устал, как от жёлтой осенней листвы.
Я хочу, чтобы снова набухла пахучая верба,
Я хочу бесконечное поле зелёной, зелёной травы.
Я хочу, чтобы свет, что неистово падает с неба,
Растопил на душе многолетнюю корку зимы,
И капель перестуком своим унесла б меня в небыль,
Разорвав притяжение грешной суетной земли.
Я хочу, чтоб ручьи унесли суету и сомненья,
А грачи, прилетев, мне вернули бы веру в тепло,
Подтвердив ещё раз самый вечный закон возвращенья,
Я хочу... чтобы парус бумажный куда-то несло.
Я хочу, чтобы ветер и мой белый парус расправил,
В него силы вдохнул бы и дерзости прежней придал,
Чтобы он против волн, не боясь выбиваться из правил,
Мог уплыть далеко в те края, о которых мечтал.
Я хочу, чтоб весна громыхнула бы нынче не в мае:
Первый майский раскат ждать лишь Тютчев один и умел.
Чтобы гром разметал мои рифмы и вновь собрал в стаю,
А весенний романс под гитару бы сам зазвенел...
Я хочу, чтобы он бесконечно катился бы в лето,
Собирая все прелести этой мятежной поры,
Чтоб дыханьем весны была строчка любая согрета,
А от них разгорались грядущего лета костры.
Я мудрею на горных снегах
Под седыми разводами неба,
Но всегда понимаю в горах:
Есть высоты, где я ещё не был.
Каждый год я в цепочке друзей
Лезу вверх сквозь лавины и броды…
Пусть всего лишь каких-то семь дней,
Но живу по законам свободы.
И дышу красотой естества,
Позабыв о туманах сомнений,
И цепляются сами слова
За края каменистых ступеней...
Горят хребты Катуньских берегов,
Горят огнём берёзовых пожаров
От вод реки до самых облаков…
Словами и аккордами гитары
Не передать мне точно никогда
Этот восторг октябрьского чуда.
…Барашков рыже-огненных стада
Сползают пить сквозь каменные груды…
…Огня того и лета сбитый зной
И мудрой осени согретая усталость…
Объединённые походною строкой
Лежать в блокноте навсегда остались.
Прекрасна грусть, в которой чуть слышны
Мотивы набегающей печали
Из той апрельской суетной весны,
Которую мы все разносим в дали,
В какую кто: кто в гости, кто домой,
А кто к вершинам, где ночует ветер,
Где можешь просто быть самим собой
И будто выпустил себя из зимней клети.
Где ты открыт, как утром перевал,
И чист, как самый первый летний дождик,
И тa картина, что нарисовал,
Ещё не тронув акварель, художник…
Где есть всего один герой – простор,
Объединивший вечность и мгновенье,
Где душу согревающий костёр
Нас опаляет новым вдохновеньем.
Где можешь ты, отбросив суету,
Свободно струны теребить под рифмы
И, набирая с грузом высоту,
Не думать, что бушуют где-то ливни
Оставленного разом бытия,
Закованного в панцири комфорта...
Пускай бежит вперёд строка моя
И не отстанут новые аккорды.
Апрель 1993
Что ищу, не пойму, каждый год я в горах,
Поднимаясь под синие своды?..
И зачем собираю в дорогу рюкзак,
Убегая в снега непогоды?
Может быть, потому, что хочу на камнях
Я разбить суеты отголоски
И чуть-чуть попарить у вершин в облаках
Над землёй нашей грешной и плоской.
Может быть, я хочу в светлой сини ручья
Растворить всех сомнений остатки
Или попросту сжечь весь маразм бытия
На костре рядом с горной палаткой.
Может, в зелени вечных альпийских лугов
Я ищу ту единую строчку,
Без которой затухнет реактор стихов,
Многоточья рассыпав на точки.
Может быть, по ступеням друзей на снегу
Поднимусь к высоте вечных истин
Тех, что я никогда не пойму на бегу
В гонке будней, летящей со свистом.
Может быть, у тюльпанов на горной тропе
Вновь хочу прокричать, как признанье,
Тот куплет, что когда-то написан тебе,
А внизу растворился в молчанье.
Может быть, вновь хочу я под рокот воды
Вспомнить детство и мамины руки…
И успеть пожелать под паденье звезды
Не болеть подрастающим внукам…
Что ищу, не пойму, каждый год я в горах,
Только, братцы, в одном я уверен:
Через год соберу я в дорогу рюкзак…
И вдогонку за новым апрелем!
Как чудно в глазах отражается утро:
Лукавый и нежный трезвеющий взгляд,
Дерзость почти поменялась на мудрость,
Распутица вешняя на листопад.
Слезинка восторга запряталась скромно
В бархат ресничек – надёжной броне...
А где же вчерашний пьянящий и томный
Туман твоих глаз, что остался во мне
Какой-то неясной кричащей строкою,
Аккордом нечётким натянутых струн,
Дымом костра над уставшей рекою,
В которой наш вечер легко утонул?..
Ночью проснулся: капли по тенту
Хлопают – редкие аплодисменты
Затихшему чёрному миру тайги.
Я нахлобучил свои сапоги,
Вышел. Жуткая тайна вокруг,
Хруст под ногами рождает испуг,
Рокот ручья, словно рёв самолёта...
Сонета тайги... По особенным нотам
Звучит она тихо. Небо в веснушках –
Звёздочках. Грустно мигают гнилушки
Каким-то холодным мертвецким огнём.
Они пропадают под фонарём,
Мне намекая: вторгаться нельзя!
Лист освещаю: букашка, скользя,
Свалилась под ноги, чужие в тайге,
Ухнуло что-то невдалеке...
...Боюсь шевельнуться, чтоб не разрушить
Гармонию звуков, которую слушать
Возможность имеем мы в жизни не часто
И разрушенье которой опасно,
Чем, я пока ещё точно не знаю...
Я возвращаюсь и засыпаю
Каким-то особым естественным сном.
Какое чудо горный водопад!
В сухом ущелье, да ещё под солнцем,
Седые камни вслед воде кричат:
«Куда спешишь?» – Она в ответ смеётся
И падает в круг тысяч пузырьков,
Где каждый пляшет в белоснежной пене
Свой танец летних горных мотыльков,
Пытаясь высказать за несколько мгновений
Своей секундной жизни суть времён:
Имеет всё своё предназначенье:
И камень, что на вечность обречён,
И капля-всплеск, в которой миг движенья.
Всё в мире без начала и конца,
Из крохотных мгновений вечность шьётся
По повеленью высшего творца,
А как? – Всегда загадкой остаётся.
Май 1995
Тихое утро спускается с гор,
Раздвинув снега облаков почерневших,
И заливает озёрный простор,
Скрытый под рябью ворсинок неспешных.
Холодные камни целует волна
С шёпотом тихим без накипи пены...
Свет пробивает до самого дна
Подводного царства холодные стены.
Белая чайка коснулась песка,
Важно прошлась и взорвалась полётом,
Мне посылая уже свысока
Белого утра неясные ноты!
Август 1996
Я пронизан восторгом предгорной ночи...
Лунный свет, намагнитив пространство земное,
Превращает полотна небесной парчи
В бесконечное царство добра и покоя.
Какое чудо горная роса!
В кувшинчике на стебельке коротком
Божественная тихая слеза
Блестит загадочно и кротко...
Росинок гордых и прозрачных сыпь
В траву ныряет, жемчугом сверкая,
И мой восторг уже ничем не скрыть –
Я бусинки в ладони собираю,
Боясь соединить в единый шар
Рассыпанные капли совершенства.
И... выпиваю этот дивный дар
В неведомом и трепетном блаженстве.
Май 1997
Как прочно вяжет мысли шум реки,
Парализуя чувства и сознанье...
Вода ревёт, от ярости кипит,
Захлебываясь пеной от рычанья
На непокорность каменных преград,
Держащих оборону ежечасно...
О чём волна и камень говорят,
Века целуясь, никому не ясно...
...О том, что там, в верхах, без перемен
Снега сползают под напором новых...
Как долго их держал ледовый плен,
Но сорваны и скальные оковы...
...О том, что столько утекло воды,
Кричащей, что за ней других не будет...
Но продолжают падать с высоты
Потоки вечные на каменные груды.
Вот так и жизни бесконечный бег:
Чуть-чуть споткнётся на камнях порожных
И продолжает свой безумный век,
Остановить который невозможно.
Май 1997
Вот и снова зима на исходе,
Хотя снег не поджарен ещё,
Но в душе что-то вновь колобродит,
А казалось, что я не прощён
За весенние грешные мысли,
Что приходят порой невпопад,
И казалось, что богом зачислен
Навсегда я в особый отряд.
Тех, кому не позволено больше
Задыхаться от ветра в ночи
В неоттаявшей старенькой роще,
Где ещё не ожили грачи.
Тех, кому запрещается просто
Слышать звон, что роняет капель,
И считать неуёмные звёзды,
Что по небу рассыпал апрель.
Тех, кому не подписаны визы
В царство горных небесных стихов
И кому не дано по карнизу
Добираться до новых грехов...
...Белый снег снова кружит и кружит,
И дорожка почти не видна...
Только мне уже чудятся лужи,
Значит, скоро вернётся весна.
06.07.1997
Какая мощь и чистота вокруг:
Ущелье всё погружено во снеги,
И небо синее – желанный вечный друг
В цвета пастельные чуть добавляет неги.
А солнце заливает весь простор
И, отражаясь от зеркал могучих,
Вступает с ледниками в вечный спор, –
Отламывает сахарные кручи
И... отдавая их во власть воды
Без жалости и без изуверства...
Вот где уроки истой чистоты
И естества, и совершенства.
Май 1997
Мы идём вдоль реки изумрудного цвета,
Жир на рёбрах её отложили снега...
Далеко ещё, видно, до горного лета:
У природы свои и года, и века.
А тропа меж камней бесконечно петляет,
Под ногами тюльпанов горят фонари...
Если скажут, что лето моё догорает,
Я готов заключить моментально пари.
Вот ещё поворот и... стоянка под солнцем,
И костёр, и друзей согревающий круг...
Значит, лето моё и кричит, и смеётся,
И ещё далеко до декабрьских вьюг.
Май 1997
Уже земли коснулась мгла,
А небо – тёмный лоскут ситца.
Но вот одна звезда взошла,
Вторая, третья... Искрится
Почти полнеба надо мной,
Восторгу ночи добавляя
Оттенок новый, неземной...
Я будто пред вратами рая
Стою в объятьях тишины,
Не в силах взглядом оторваться...
...И... погружаюсь разом в сны,
Где власть иных цивилизаций.
Май 1997
Последнее солнце лижет вершину
И освещает купол над ней,
Шёлк его яркий серебряно-синий
Быстро тускнеет и... в царство теней
Падь превращается, как по заказу.
Ломкая грань обвела горизонт.
Рыжею краской ваятель помазал
Уже напоследок темнеющий зонт.
Рыжие своды густеют в малину,
А вот догорает уже и она...
Ночь опускается тихо в долину,
И на прогулку выходит луна...
Май 1997
Я сверху вниз смотрю, как с вертолёта.
Какая томная и бархатная падь
В морщинках скал божественной работы
Козлиных тропок вниз бросает прядь.
Их отрубает вечный рокот речки,
Подмывшей галстук снежника лавин...
Как всё едино: бедные овечки
И безразмерный чудо-исполин,
Нависший надо мной в шарфе тумана,
В коростах можжевельника чудных...
...Но убегаю вслед за караваном,
В рюкзак бросая испечённый стих.
Май 1997
И снова горное лицо передо мной
В морщинах скал, облизанных ветрами,
С колючею еловой бородой,
Сухими обожжёнными губами.
С кустарником-щетиной на щеках
И с рябью оспы каменной морены,
С плешивиной на редких волосах,
Едва прикрытых белоснежной пеной.
С запавшими разводами глазниц,
С мохнатыми разлётными бровями...
Как много видел я подобных горных лиц!
Как много раз их воспевал стихами!
Но всякий раз ни силу естества,
Ни мудрости могучей и суровой
Не могут передать мои слова,
И потому я поднимаюсь снова
На высоту, что тронул Бог резцом,
Души и вдохновенья не жалея...
Ах, горное усталое лицо,
С тобой мы расстаёмся до апреля!
Август 1997
Опускается вечер в горах
И опять, как вчера на подъёме,
Вспомнил грусть в твоих милых глазах,
И опять загрустилось о доме.
И опять понял я в сотый раз,
От тебя убежав на край света,
Что огонь наш с тобой не погас
И что вовсе не кончилось лето.
И что как бы ни дули ветра
И дожди как бы ни моросили –
Дом с калиткой родного двора
Все же лучшее место России.
Май 1997
Солнце поднимает влагу вверх:
Открылась долина с косичками речек.
Хлопок тумана, не сотканный в снег,
Вяжет хребтов загорелые плечи.
И перевал вновь прикрылся шарфом,
Слившись с зеркальностью снежной лавины,
Первой тревоги облачный ком.
Вдруг потянуло зачем-то к вершине.
08.05.1998
Буйная зелень кавказского леса
Утром проснуться ещё не спешит...
К мохнатым сапожкам буков белёсых
Прижался встревоженный ветром самшит.
Диких пионов открытые губы
Тянутся к солнцу, о чём-то моля,
Нежной лианой обвитые дубы
Игриво расправили шляпок поля.
В тихом плену колокольчиков синих,
Утренний сон принимая как приз,
Дышит чуть бледный и тонкий конвилий,
Серёжки запрятав под дикий ирис.
Тянут к себе одеяло тумана
В утренней неге, чтоб кудри прикрыть,
Спящие чутко на склонах каштаны...
...Даже строкой не хочу их будить!..
Одинокая луна
освещает все ущелье,
И вершина чуть видна
в белоснежном ожерелье.
Дым тумана бросил шаль
на бока хребтов могучих,
Облаков седых вуаль
ветер собирает в тучи...
Падь в тревоге, как и мы,
Утро принесёт ответы:
Или здесь, среди зимы,
Или вверх, где пляшет лето.
06.05.1998
Как поменяло солнце всё вокруг:
Угрюмые хребты преобразились,
И стал зелёным вновь альпийский луг,
И очертанья шпиля проявились
На запотевшей фотографии вершин,
Где синий цвет в туманной поволоке
Лишь отделил лавины снежный клин
От облаков. Тюльпаны у дороги
Головки подняли, смахнув дождя слезу,
Вдыхая ароматы испарений...
Спасибо, солнце! В памяти несу
Гармонию походных повторений.
06.06.1998
Лежу на альпийском зелёном лугу.
Слева и справа отвесные стены.
Их кроны в холодном суровом снегу
Почти растворились в облачной пене,
Что разлилась по небесной реке,
Солнцу открыв ненадолго ущелье...
Согрелись и строчки в моём дневнике,
Куда попадают без разрешенья.
Исполинский каменный медведь
Пришёл к трём речкам в жаркий день напиться,
Встал на дыбы окрестность осмотреть,
Он, видимо, решил не торопиться...
Так и застыл на долгие века.
Три речки слились в озеро лесное,
А он всё морду тянет в облака,
Предвосхищая сладость водопоя...
Какое чудо – этот горный цирк!
И кто поставил этот дивный номер?
...Неиссякаем естества родник
В нашем разрушенном наполовину доме.
09.05.1998
Полотно бесконечного горного неба
Залито светом печальной луны.
Звёзд конопато-далёкая небыль
Дополнена тайной ночной тишины,
Хребтов белоснежных размытые грани
Делят таинственный мир пополам:
Вечное небо и вечные камни...
…И только мгновение вечности нам...
09.05.1998
Пробивая панцирь летней ночи,
Солнце освещает серый свод,
А по водной ряби непорочной
Чайка одинокая плывёт.
Чуть вдали качает ветер лодку
С каменной фигурой рыбака,
А волна стеснительно и кротко
Лижет берега песчаные бока.
11.08.1998
Седое пространство угрюмых лавин
Подмыто стихийными речками снизу,
Сползает в озёрный изреженный клин,
Напоминающий горную линзу,
Чуть исказившую образ хребтов
Через хрусталики льдинок прозрачных,
Вот оно, зеркало древних богов,
То, что зовётся в горах Кардабачем.
03.05.1999
Среди тысяч камней, что веками вода целовала,
Я сердечко ищу и стрелы проникающий след…
Столько каменных судеб! Красивых углов и овалов,
Но пробитого сердца, увы, к сожалению, нет.
Вот похожий мелькнул: благородной и редкой
породы,
И щербинка от пули чуть центра левее легла,
Но волну под изгиб завершить поленилась природа,
А без этой волны не получится даже седла…
…Вот на месте изгиб на годами точённой пластине,
Белый мрамор в прожилках игриво в ладони
блестит,
Но стрелы не нашёл он своей в бесконечной пучине,
А без этого льдинка – не сердце: она не болит.
И готовность любить, и любви благодарное бремя
Не всегда в этом мире находят тропинку одну,
Но уж коли нашли – им не страшны ни воды,
ни время,
Им не страшно и камнем пойти неизбежно ко дну.
Среди тысяч камней, что веками вода целовала,
Столько судеб, страстей… пресс веков навсегда
раздавил…
Я пока не нашёл, но ещё берегов есть немало,
И я верю: найдётся желанный мой символ любви.
Май 1999
В зелёно-белом одеянье,
В накидке бледно-голубой
Наш приз и наше наказанье –
Чимган по имени Большой.
Здесь мы всегда сверяем карты,
Отсюда вдаль бежит маршрут,
Здесь маем собранные барды
Про горы вечные поют.
Здесь у зелёной рваной кромки,
В приюте родственных бродяг,
Души своей срываем шторки
И поднимаем снова флаг
Другой страны, другого царства,
Где рюкзаки и чистый снег...
И где всё белое пространство
Зовёт ступенями наверх...
02.05.2000
Все повторяется… и горное кольцо
Седых хребтов, изрезанных ветрами,
И солнцем раскалённое лицо,
И белый снег в ступенях под ногами,
И синевы шатёр над головой,
И перепляс воды в камнях порожных,
Ковёр травы, усыпанный росой…
…Нет, повторить такое невозможно!..
04.05.2000
Гроза в ночи прибила жар пути,
Светлеет небо с первыми лучами…
Коксу спокойный утренний мотив
Заполнил даль, зажатую хребтами,
Неповторимой музыкой воды –
Основы жизни в нашем мире вечном…
Как год прожить без этой красоты?
Она незримо и так просто лечит
От неуёмной гонки бытия,
От верхоглядства, ложных напряжений…
…Теперь уж не уснёт строка моя
В потоке налетевших вдохновений.
05.05.2000
Последний день зимы с Сибирью врозь
Встречаю я, оставив дома снеги…
Москву и Питер сшить мне довелось
Иглой «Сапсана» в искрометном беге.
Радищевым воспетый вечный путь:
Мелькнула Тверь и скоро Бологое…
И где-то здесь мог Вронский повернуть
В страну обычного душевного покоя.
Но не свернул, роману дав разгон…
И стук колес соединил со смертью…
…Как и тогда качается перрон,
Хранящий тайны прошлых круговертий.
«Сапсан» летит и снега островки
Мельканием сшивает в бело-поле…
Спеша поспеть за росчерком строки,
Что, как и сокол, вырвалась на волю…
«Сапсан» летит, разбив печаль во мне,
И щёлкает орешки-километры…
«Сапсан» летит, как новый гимн Весне,
Что завтра встречу я под невским ветром.
28.02.2014
Прощаются маки со мной у дороги,
Шляпки по-женски слегка наклонив…
Рыдает Коксу голубая в порогах
И с пеной разносит печальный мотив.
Хребты величаво нахмурили брови,
Прикрыв свои бороды скальным плащом.
Прощаюсь с горами, как с первой любовью,
В надежде на встречу когда-то ещё.
Тропа разогрелась, виляя в распадках,
А снежник последний её остудил.
Как жаль, что уже закрываю тетрадку
Стихов, за которыми в горы ходил.
08.05.2000
Музыка майского горного утра.
Кроткая, робкая трель соловья
Вплетается в рокот трезвый и мудрый
Прикрытого пеной тумана ручья.
Ветер чуть слышно трогает листья
В такт уронившему слёзы дождю.
Сколько веками проверенных истин
В себе я услышу и вновь повторю
В эти мгновенья походных гармоний
Майского утра в плену естества…
Богом написанных горных симфоний…
А перед ними бессильны слова.
07.05.2000
Круговая панорама гор:
Белый снег, сливаясь с облаками,
Обрамляет вековой простор,
Вниз сбегающий зелёными хребтами.
В мантиях из бархатной арчи,
В складках неприглаженных ущелий…
Сердце здесь особенно стучит:
Кажется, что ты почти у цели
И что понял нашей жизни суть,
Скрытую под пеной серых будней:
К естеству всегда нелёгок путь,
К мудрости ещё труднее будет...
05.05.2001
Печально одинокий диск луны
Лишь дополняет образ майской ночи,
Сквозь шёпот набегающей волны
Зачем-то гуси в заводи гогочут.
Небесная печаль сползает вниз
И, размывая горизонта грани,
Так незаметно превращает бриз
В чуть грустное неровное дыханье.
А россыпь звёзд в сомненьях облаков
Лишь обозначила неяркие мерцанья…
Какая ночь! И не хватает слов…
Как хорошо, что есть ещё молчанье.
Май 2001
Кольцо изрезанных хребтов,
Прикрытых горным малахитом –
Альпийских заливных лугов, –
Так насыщает колоритом
Печальной строгой красоты
Простор, лежащий предо мною,
А ощущенье высоты
Влечёт гармонию покоя…
Тень облака едва ползёт
По склону, будто по экрану,
Кукушка где-то счёт ведёт,
Мне обещая без обмана
Большой букет далёких лет,
И в вечность раскрывает двери.
Кукушкам, знаю, веры нет,
Но здесь, в горах, кукушке верю…
Май 2001
Предгорный каменный пирог
Ваятель на глазок отмерил
И… опустил топор, как мог,
Разрезом обозначив берег.
А меж кусками пирога
Из темно-серой скальной пасти
Ревниво пенится вода,
Соединяющая части
В один божественный причуд:
Вода и камень снова вместе –
Борясь века, они поют
Одну чарующую песню
О том, что нам никак нельзя
Без своего предназначенья
И что родная колея –
Лишь форма вечного движенья.
А суть его в одних руках
И спорить – лишь дразнить природу:
Она оставит в дураках,
У ней всегда своя колода.
Смоль прожаренных солнцем волос
Разметал без спроса ветер вешний.
На веранде среди моря роз
Как Вы ели спелую черешню!
Тонкой загорелою рукой,
Незаметно разделяя грозди,
Поднимая с блюдца по одной
За короткий утомленный хвостик,
Подносили ягоды к губам,
Задержав игриво на мгновенье...
Мой восторг читая по глазам,
Не прикрыв точёные колени.
Вы вели со мною разговор
Голосом загадочно-неспешным...
Год прошёл, а помню до сих пор,
Как Вы ели ягоды черешни!
Апрель 2002
На остывшей под вечер громаде скалистой
Я сижу на ветру, обо всём позабыв,
Подо мною Чемал, так порожно неистов,
Отдаёт свой последний свободный порыв
Седовласой красавице – горной Катуне,
Не жалея ничуть о смешенье крови…
Сколько трезвого холода даже в июне
В этой вечно летящей по камням любви!..
Июнь 2003
Серые скалы Катуньских прижимов
В рыжих разводах от вечных ветров…
На лодке под ними проносимся мимо
Прямо по пене порожных бугров.
Песчаные заводи тихих причалов
Сбивают азарт и восторги весла…
Мокрой строки для стихов не хватало,
Она, накупавшись, в блокноте легла…
Июнь 2003
Город каменных утёсов
Над Катунью возведён,
И зализанные плёсы
Окружают с двух сторон
Неприступные громады
Все в лишайнике из мха…
Сколько лет речной осады!
Но… не властны и века.
Город древний, город строгий,
Будто крепость на пути,
Его белые пороги
Не объехать, не пройти.
Город каменных утёсов
Посетил с блокнотом я:
Нет ответов на вопросы,
Что остались у меня…
Июнь 2003
Залитое солнцем горное утро
Над бархатом тихим зелёных лугов,
Не прибраны ветром белые кудри
Прозрачных и спящих ещё облаков…
Кричит неуёмно ишак из долины,
Словно побудку сибирский петух…
И заблестели сначала вершины,
Венчая весенней гармонии круг
Первых цветений и первых звучаний
Ещё не согретого нового дня…
Последнее утро. И нотка прощаний
Внезапной печалью коснулась меня.
09.05.2004
Не устану воспевать тюльпаны –
Алые огни заснежных гор…
Раздвигая облако тумана,
Нас встречают и кричат в упор:
«Тормозни, остынь от этой гонки
И согрейся нашей красотой!..»
Так доверчиво раскрытые коронки
Говорят в который раз со мной.
Вспоминать ещё не раз я буду
Там, внизу, в плену суетных дней,
Горное тюльпановое чудо,
Как пожар среди сухих камней.
09.05.2004
Райское место в предгорной глуши:
Святая вода, обрамлённая камнем –
Тихая заводь уставшей души,
След от легенды красивой и давней.
В родах металась женщина-мать,
Пальцами землю карябая в муках,
Ей так хотелось водицы достать,
Только вокруг было жарко и сухо…
Царапаный след обречённых ногтей
Так и остался веками не тронут…
Из-под пяти разделённых камней
Выпустил Бог родниковую воду.
Так и родилась святая вода
В женских потугах и с криком ребёнка…
…Как хорошо, что зашли мы сюда
И отдохнули от бешеной гонки.
Снова вниз убегаем зачем-то тропой…
Не хочу возвращаться к равнинам,
И тюльпаны стоят в карауле стеной,
И в печаль погрузились вершины.
П р и п е в:
Ах, тюльпаны, тюльпаны, тюльпаны мои,
Не грустите, вернёмся к вам скоро.
Пусть дурман ваш ещё над тропой постоит,
Пока мы не покинули горы.
Снова вниз убегаем под говор ручья
По камням, разомлевшим под солнцем…
И печально звучит уже трель соловья,
Закрываются в горы оконца.
П р и п е в.
Снова вниз. К сожаленью, так будет всегда,
Но ведь спуск – лишь начало подъёма…
И оставим опять мы свои города
И рванём из уютного дома
П р и п е в.
Гармония тихого позднего утра,
Раздвинув остатки от сладкого сна,
Меня заполняет неспешно и мудро
Неясным ещё ожиданием дня,
Вздохнувшего только о скорой разлуке,
О суете, окружающей нас…
…Предчувствуя это, сплетаются руки,
Продляя гармонии утренней час.
Горный вешний сад и дождь слепой –
Два изыска на походном блюде,
Под оранжевой изрезанной стеной
Два объединённых вместе чуда.
Свежая зелёная трава
Вся в снежинках сорванного цвета.
Где найти, как подобрать слова,
Чтоб хоть как-то описать мне это?
Но теперь, наверно, знаю я,
Как в восторге плачут даже боги…
…Солнечные капельки дождя
Как снежинки падают под ноги.
Май 2005
Согретые солнцем горные пади
Объединяет журчащий ручей,
Его берега в чуть поблекшей помаде –
Обветренной крошки из рыжих камней.
Снежинки, упавшие с яблони дикой,
Кружа и играя, уносит вода,
За ними спешащие яркие блики
Медленно гаснут в тени у куста
И оживают чуть ниже по броду,
Чтоб отдохнуть где-то в новой тени…
Миги гармонии вечной природы,
Жаль, забываем мы часто о них.
Июль 2005
Ущелье всё готовится ко сну,
Белый студень облаков лохматых,
Отпустив из лап своих луну,
Тянется забрать её обратно.
Редкие веснушки первых звёзд
На лице небесном появились…
Исполинский каменный утёс
Почернел. И сразу растворились
Полы его длинного плаща,
В воду ниспадающие строго.
Ветки подсыхают и трещат,
Поднимая с искрами тревогу,
Что рождает неизбежно тишь
В перевязке с горной темнотою…
Я надеюсь, что и ты грустишь
В этот миг, любимая, со мною…
05.05.2006
Опять не хватит красок-акварелей
И рифмам мой восторг не передать…
Последний вечер горного апреля
Туманной шалью покрывает падь,
То поднимаясь к облакам предгорным,
То опускаясь в яблоневый снег…
…И как в душе свободно и просторно…
Жаль… это всё не сохранить навек.
30.04.2006
Вверх по Катуни Чемальской долиной
Мокрым асфальтом торопимся вдаль…
Заиндевелые плечи вершины
Прикрыла тумана взбитая шаль,
Спадая ущельем по скальным террасам,
Согретым огнём нераздетых берёз,
Над лиственно-рыжим ершистым паласом
Забронзовел величаво утёс,
Печально смотрящий в зелёные воды,
Свою обречённость проверив в веках…
…Мудрая трезвость земной непогоды
Застыла на строчках в походных стихах.
Октябрь 2006
Улечу, убегу и уеду
В горы я ещё тысячи раз,
Сколько маленьких пиков победы
Унесу я в себе про запас.
Сколько раз, поднимаясь по круче
И сбегая тропинками вниз,
Я вопросами вечными мучил
Сам себя, не ища компромисс.
Сколько раз на ручьях – водопадах
Разбивал я сомненья свои,
Понимая, что больше не надо
Ничего, кроме вечной любви.
03.05.2007
Светла Катунь в верховных берегах
Чемальского долинного разлива…
Шепча интимно что-то мне в камнях
Обрывками порожно-белой гривы,
Разбившей гладь размеренной реки
На рукава стихающих потоков –
На две похожие, но разные строки,
Нам посланных неведомым пророком!
Слова их катятся, сшивая все века
Восторгом чистого простого изумленья…
Я рад, что снова горная строка
Глотнула у Катуни вдохновенья.
04.10.2008
Вишнёвый сад под самым синим небом
В снежном окружении хребтов…
Вот она! – пронзительная небыль, –
Героиня всех моих стихов
…Мы сюда вчера взошли под градом,
Не смогли в потёмках рассмотреть
Прелести белеющего сада…
Как приятно утром обомлеть
От гармоний естества природы:
Звуков, света, запахов цветов…
Торжества божественного кода,
Устоявшего под ржавчиной веков.
Вот оно – восьмое чудо света:
Белый снег и горной вишни цвет…
…Невозможно не писать об этом
И проспать божественный рассвет!..
30.04.2009
Гроза бушует целый час в ночи,
Раскаты грома ближе всё и ближе…
Проснулись мы, но всё равно молчим
И каждый свой сигнал природы слышит.
А дождь стучит, сильнее всё стучит,
Смывая все тревоги и сомненья…
Гроза в горах – небесные ключи
Душевного земного исцеленья.
Она срывает накипь суеты,
Ненужный груз грехов давно минувших
И… выдаёт нам чистые листы
Взамен в дожде высотном утонувших.
Раскаты грома, будто бога гнев
За то, что мы в безверье, нетерпенье,
Телесно и душевно захирев,
Меняем главные земные устремленья.
За то, что в жизни мало естества,
Любви большой, и чистой, и высокой…
За то, что суть её запутали в словах
И в сетке из искусственных пороков.
За то, что мы порой в борьбе идей
Добро на зло меняем безоглядно
И, вырастая быстро из детей,
Мы даже мысленно не бегаем обратно.
За то, что мы теряем высоту
И помыслов своих, и начинаний…
За то, что близкую родную красоту
Ценить и замечать не успеваем…
За то, что реки собственной судьбы
На ручейки мы разбиваем сами…
Меняя магистральные столбы
На тропки узкие, ведущие дворами.
За то, что прозреваем мы порой
Только в печали холмиков могильных,
Когда вернуть бы всё любой ценой…
А мы стоим в молчании бессильном…
…Гроза в горах – особая гроза,
Да первомайская ещё, перед рассветом…
…Вот так её я слышал голоса,
Наверное, неведомые Фету.
01.05.2009
Целый год я прожил в ожидании гор,
Целый год воевал с суетою…
Наконец предо мной бесконечный простор,
Что навечно прошит красотою.
П р и п е в:
Не теряйте, друзья, никогда высоты,
Только вверх, только к новым вершинам…
Эти истины так гениально просты,
Но понятны лишь сильным мужчинам.
Целый год я мечтал быть в цепочке друзей
С рюкзаком за плечами и с песней…
Наконец я опять среди мудрых камней,
И опять запеваем мы вместе.
П р и п е в:
Не теряйте, друзья, никогда высоты,
Только вверх, только к новым вершинам…
Эти истины так гениально просты,
Но понятны лишь сильным мужчинам.
Целый год снились мне броды синей реки,
Что бурлит и тревожно, и грозно…
Наконец я в плену своей новой строки
Под печалью луны и при звёздах.
П р и п е в:
Не теряйте, друзья, никогда высоты,
Только вверх, только к новым вершинам...
Эти истины так гениально просты,
Но понятны лишь сильным мужчинам.
2010
Капает, капает, капает дождь по палатке,
Грусть налетела внезапно неясной волной…
Кажется, кажется, всё в идеальном порядке,
Только мне страшно к тебе захотелось домой…
Капает, капает, капает дождь неустанно,
Грусть навалилась холодной туманной стеной…
Жаль, не могу это алое поле тюльпанов
Я унести для тебя, не срывая, домой.
Капает, капает, капает дождь, не смолкая,
Грусть опустилась в меня под печальной
луной…
Нынче разлука короткая вышла такая,
Только опять потянуло так страшно домой.
Капает, капает, капает дождь, не стихая,
Грусть обнимается крепко с моею строкой.
Редко с тобой говорю, дорогая, стихами,
А вот сегодня опять потянуло домой…
Капает, капает, капает дождь на палатку.
Может быть, эта гроза и пройдёт стороной…
Где-то и ты, вероятно, взгрустнула украдкой,
И потому потянуло так страшно домой.
Капает, капает, капает дождь по палатке…
2010
Горы, каюсь, друзья, прошлый год пропустил,
Не вдохнул свежий ветер свободный…
И в проблемах, и бедах так долго грустил,
Потому и прошу принародно:
П р и п е в:
Все бросайте, друзья, коли новый апрель
Зазвенел и позвал нас в дорогу…
Пусть стучит учащённо под сердцем капель,
Мы идём на свидание с Богом!
Если кто-то захочет, как я, обмануть
Горы, к ним не придя на свиданье,
Ему тоже придётся за это хлебнуть
Суеты бесконечной страданья.
П р и п е в.
Вывод песенки этой прозрачен и прост:
Чтобы скинуть проблемное бремя,
Нужен просто рюкзак, да и встать во весь рост
И продлить своё горное время.
П р и п е в.
Май 2010
Говорят, что друзья познаются в беде…
Это так, но беды не хочу,
И поэтому я с сединой в бороде
На тропе с ними счастье ищу…
П р и п е в:
Горные, горные,
Горные друзья…
С вами пил я воду
Синего ручья,
С вами я устало
Падал на снегу,
И в тюльпанах алых
Спал я на лугу.
Горные, горные,
Горные друзья…
За ветрами вольными
Вы во все края.
С вами не однажды
Мерил высоту,
Умирал от жажды,
Но за красоту.
Говорят, что с годами друзей не найти…
Это так, но поспорю немного.
Надо просто почаще тропою идти,
И друзей вам подарит дорога.
П р и п е в:
Горные, горные,
Горные друзья…
Тихие и вздорные,
Будто как и я
С вами шёл я в броды
И слетал в обрыв,
В зной и непогоду
Пел на свой мотив.
Горные, горные,
Горные друзья…
Чистые и спорные,
Как строка моя.
С вами я потею
Целый день с утра,
И, уж как умею,
С песней у костра.
Говорят, что с друзьями пойдёшь хоть куда…
Это так, и отбросьте все споры,
Потому оставляем мы все города
И спешим на свидание в горы.
П р и п е в:
Горные, горные,
Горные друзья…
Истины бесспорные:
Вертится земля.
С вами я планету
Вдоль и поперёк,
И зимой, и летом,
Не жалея ног.
Горные, горные,
Горные друзья…
Никогда не кончится
Песенка моя.
С вами я на муки
И в любой маршрут,
Дети или внуки
То же пропоют.
П р и п е в:
Горные, горные,
Горные друзья…
С вами пил я воду
Синего ручья,
Горные, горные,
Горные друзья
За ветрами вольными
Вы вовсе края…
Горные, горные,
Горные друзья,
Никогда не кончится
Песенка моя.
С вами я на муки
И в любой маршрут,
Дети или внуки
То же пропоют.
2010
Не ругайте меня за повторные строки,
Есть в горах один грустный закон:
Если катятся вниз все тропинки-дороги,
Значит, кончился горный наш с вами сезон.
Не ворчите, друзья! Все высоты от Бога,
Но спускается с гор даже Он…
Если катятся вниз все тропинки-дороги,
Значит, кончился горный наш с вами сезон.
Не судите, друзья, и не будьте так строги,
Был коротким поход, будто сон…
Если катятся вниз все тропинки-дороги,
Значит, кончился горный наш с вами сезон.
Не спешите, друзья, подводить вы итоги:
Будет новый подъём, коль идём под уклон…
И пусть катятся вниз все тропинки-дороги –
Только это для нас не последний сезон!
02.05.2010
Поёт гитара у костра,
И мне опять, как и вчера,
Сгрустнулось тоже и светло, и неизбежно…
Друзей в горах поющих круг
Давно стал признаком разлук,
Но он же образ твой мне возвращает нежно…
Грустит гитарная струна,
И одинокая луна
Свою дорожку серебром роняет в воду…
И россыпь дальних ярких звёзд
Как будто в небе чертит мост,
К тебе ведущий сквозь любые непогоды…
Печаль поймала и волна,
Гитары грусть и ей слышна,
Она торопится её разбить о скалы…
И этот вековой прибой
Меня опять зовёт домой,
Хоть до тебя ещё немало перевалов…
Грустит гитара у костра,
И отлетевшая искра
Свою печаль несёт куда-то с дымкой вместе…
И до чего же хорошо,
Что я опять тебя нашёл
Хоть на минутку, хоть куплетом этой песни.
02-03.05.2012
Как греет душу крест церковки скальной
В охране стройно-пухленьких «сестёр»,
Где искры разметал под снегом ранним
Берёзы догорающий костёр.
Вся Белокуриха отсюда на ладони
Видна, как богу, в рамке из хребтов…
Как жаль, что солнце вниз с собою гонит
И мой восторг ступеньками стихов.
28–29.10.2012
Вот и снова брошены дела,
Стук колёс опять торопит в горы,
Вечная недетская игра –
Нашей жизни раздвигать просторы.
П р и п е в:
В горы, друзья, снова в горы!
Радуги круг за окном
Манит весёлым узором
На небе уже грозовом…
Снова походное царство
В кругу самых верных друзей,
Нам никогда не добраться
До главной вершины своей.
Снова рюкзачное братство
С дыханием мудрых камней,
И хочется всё же добраться
До главной вершины своей.
Нас уносят снова поезда
С прелестью дорожного плацкарта,
Мы легко меняем города
На маршрут невыверенной карты.
П р и п е в.
Сколько бы ни пролетело лет,
Подрастут и сыновья, и внуки.
С ними вместе я возьму билет
В тот вагон, что едет к горным мукам.
П р и п е в.
В горы, друзья, снова в горы!
Вот и всё. Мы спускаемся с гор
В круг привычный мирской суеты,
Я на скалах читаю укор
Высоты, высоты.
Вот и всё. Мы спускаемся вниз,
И тропа каменисто-крута.
Но я слышу, как шепчет «Вернись!..»
Высота, высота.
Вот и всё. Всё имеет конец.
Но прошу: не сжигайте мосты…
Слишком много разбилось сердец
С высоты, с высоты.
Вот и всё. Я здоров, хорошо.
Только завтра я снова пойду…
Я пока что свою не нашёл
Высоту, высоту.
Вот и всё. Строчки разом замрут,
Завтра рифмы найду я не те…
И другие, уверен, споют
Высоте, высоте.
Снова ближе к Богу и снегам,
Подставляя солнцу с ветром лица,
Спины на храненье рюкзакам…
Сколько же всё это повторится?
П р и п е в (2 раза):
Вверх, снова вверх без оглядки,
В жизни так важен подъём…
Мы не сменяем палатки
На самый устроенный дом.
Мы уходим снова в синеву,
Тропка устаёт под нами виться…
Я свою усталость разорву,
Если надо с другом поделиться.
П р и п е в.
Мы уходим к Богу в сотый раз,
И это не последняя страница…
Если дух бродяжий не угас,
Значит, это снова повторится.
04.05.2012
Памяти Юрия Визбора
Мы в Фанские горы за Визбора сердцем
Приехали с сыном в цепочке друзей,
Ведь нам, как ему, никуда уж не деться
От вечного зова горячих камней.
На долгом подъёме, где сердце клокочет,
Я, кажется, слышу и Визбора пульс,
И он через годы по рации хочет
Послать нам надежду на маленький спуск.
У каждой скалы на коротком привале,
Где всё затихает на время внутри…
Мне кажется снова, что он мне сигналит
Беззвучной подсказкой: «Туда посмотри!..»
У синего брода, где всё замирает
В боязни сюрпризов бурлящей воды,
Мне кажется, он вместе с нами страдает
И хочет спасти нас от малой беды.
На снеге горячем опасной лавины,
Где рубим ступени след в след к небесам,
Мне кажется, он уже ждёт на вершине
И дарит улыбку усталую нам…
Мы в Фанские горы приехали с сыном,
Чтоб Визбора сердце с друзьями найти…
Но только свои оставляем вершинам,
Кому-то помогут они на пути…
05.05.2012
Бесконечный серпантин дороги
Уносит вниз, роняя высоту…
Лишь десять дней мы провели у Бога
И снова катимся зачем-то в суету.
Печально солнце падает за горы,
Окрасив напоследок облака…
Сама природа задвигает шторы
И говорит чуть грустно мне: «Пока!
Пока, дружище! Так уж мир устроен
(Возможно, говорю слова не те…).
Спускаются и Боги, и герои,
Но с думой о невзятой высоте…»
Она зовёт… и пусть так будет вечно,
Мы через год напялим рюкзаки,
Пускай их долго помнят наши плечи,
Давай за это выпьем, мужики!
08.05.2013
О, боже мой! Как мир устроен мудро,
Предела нет познанию его…
На строчки столько раз ложилось утро,
Но никогда парное молоко
Не заливало всю долину разом
С деревнею, лежащею внизу…
Сам Бог наполнил ночью эту вазу,
Как будто просто обронил слезу
В зелёные расщелины долины,
Что растеклась, запенилась в туман…
И поднялась… к белеющим вершинам,
А облаков рассветных караван
Застыл в восторге, созерцая это
Под крики деревенских петухов…
Час пролетел… и солнцем обогретый
Туман поднялся… контуры домов
Вновь проступают, как на фотоснимке,
Но в памяти остался негатив,
Где верх и низ в божественной обнимке,
Мне подарившей утренний мотив.
03.05.2014
Прости, любимая, что не могу
Я донести опять огонь мятежный
Тюльпанов, прорастающих в снегу,
Всё разом согревающий надеждой.
Их вечное и доброе тепло
Я каждый год в ладони собираю
И каждый раз, куда б ни занесло,
Тебя одну мгновенно вспоминаю....
Май 2000
Вниз, опять только вниз… Очень грустно до боли,
Нынче сдали последнюю мы высоту…
И как будто душа моя вновь на приколе,
И не хочет бежать налегке в суету…
Вниз, опять только вниз… Солнце жарит нещадно,
А когда вверх ползли, нам грозили дожди…
К сожаленью, уже не вернуть всё обратно,
Только тешим себя: «Дома год пережди…»
Вниз, опять только вниз… Тропка вьётся устало,
И в затылок с укором глядит синева…
Сколько б ни был в горах, вечно этого мало…
Тот, кто был, тот поймёт не пустые слова.
Вниз, опять только вниз… Но успел оглянуться
И на фото оставить все эти места…
Я ещё не ушёл, но хочу вновь вернуться,
Потому что всегда нас зовёт высота…
07.05.2012
Отражаясь в зеркале стиха
Сколько белых снегов остудило пожар сентябрей,
Сколько вёсен расплакалось градом зелёного лета,
Сколько раз находили и сколько теряли друзей,
Для простейших вопросов ища не простые ответы.
Сколько раз мы твердили простые до боли слова,
Сколько раз забывали о смысле заученных истин,
Сколько раз открывали известные всем острова,
Улетая в миры до сих пор неразгаданных мистик.
Сколько старых обид зарубцовано в нашей душе,
Сколько новых надежд превратятся когда-то в былое.
Сколько раз разрывались на части на крайней меже,
Выбирая дорогу и трудности вместо покоя.
Сколько раз в этом мире прощали других и себя,
Сколько раз повторяли зачем-то свои же ошибки,
Сколько раз отрекались поспешно и, снова любя,
Возвращались на мостик гармонии хрупкой и зыбкой.
Так устроена жизнь, и её не дано изменить.
Эта мудрая радость и вечная боль поколений.
Надо помнить лишь только, что жизни единственной нить
Вся в простых узелках пережитых когда-то мгновений.
По пахучим лугам лета жизни брожу,
В тень ромашек роняя усталость,
В это время уже никуда не спешу:
Просто знаю, мне сколько осталось.
Сколько Бог разрешит, посмотрев на весы,
Где качаются дней моих гири,
Где мгновения счастья пронзают часы,
О которых мы сразу забыли.
Где печаль разрывает удачи блесна,
А надежды сменяют обманы,
Где не каждую осень встречает весна
И не все заживляются раны...
Где не каждый вопрос мой находит ответ,
Где враги и друзья вперемешку...
Где совсем не всегда бьёт шестёрку валет
И в ферзя превращаются пешки.
Где отдать почему-то трудней, чем украсть,
Где «хочу» утыкается в «надо»...
Где совсем не легко угадать свою масть,
Свой предел и надгробную дату...
...По пахучим лугам лета жизни брожу.
В тень ромашек роняя усталость,
В это время уже никуда не спешу:
Просто знаю, мне сколько осталось.
Сколько Бог разрешит...
Август 1997
Я снова в ожидании стихов.
Как я люблю такое состоянье,
Когда по волнам незвучавших слов
Плыву на остров, а его названье
Ещё на карту не занесено,
Ещё в тумане берега изломы,
Но свежих рифм бурлящее вино
Уже пьянит... И не отдам другому
Я этот хмель невыдержанных строк,
Сменивших трезвость мыслей на отвагу:
Пускай бродит... Когда наступит срок,
Стих сам без спроса ляжет на бумагу.
Июнь 1997
Как хочется ответить подлецу
Его оружием в порыве мести,
Но понимаешь: это не к лицу
Живущим по законам чести.
Ведь, уподобившись подонку раз,
Ты добровольно потеряешь право
Нести в себе невидимый запас
Добра и благородства. Слава,
Благополучие, монетный звон
Нам не заменят самоуваженья,
Его потеря (это как закон)
Нас превращают в отраженье
Бездушной оболочки без лица,
Без имени и без названья даже...
Нет, я не трону всё же подлеца,
Пускай живёт, сам Бог его накажет.
Январь 1998
Сколько мудрости в солнце, упавшем в прохладную
гладь,
Раскалённость веков утопившего разом...
Ах, как хочется в жизни вот так же легко поменять
Плюс на минус... Отдав за безумство свой разум.
Ах, как хочется часто из снега и прямо в огонь,
Без оглядки, без страха, без всяких сомнений...
Но несёт нас спокойно судьбой предназначенный
конь,
Вверх и вниз поднимаясь по ровным ступеням.
Ах, как хочется часто из пламя и прямо в снега,
Без оглядки... и чтобы мурашки по коже...
Но несёт нас куда-то порожистой жизни река,
И, увы, ничего... изменить мы не можем.
Свой вешний сад у каждого из нас.
Свои лопахины его под корень рубят...
Свой Рубикон, свой крест, свой звёздный час,
Своя дорога в город изумрудный.
Свой алый парус и своя Ассоль.
Свой монастырь, свой ангел, своё имя...
Своя когда-то выбранная роль,
Свой потолок, который не поднимешь.
Своя Голгофа и своя петля,
Свои дантесы и свои иуды.
Своя чужбина и своя земля,
И даже Бог, что нас незримо судит...
Всё, кажется, своё, но не пойму –
Так одинаково страдаем почему?
Март 1998
Начало года. Первая строка
Не тронутой чернилами страницы,
Ещё никак не дрогнула рука
И даже не успела ошибиться
В наборе самых первых нежных слов.
Ещё в душе не сеяны сомненья,
Ещё не вышли тени из углов,
Ещё метели суетной круженье
Не поглотило нас, не унесло,
Не растрепало в круговерти будней...
Ещё надеемся, что всем ветрам назло
С друзьями и удачей завтра будем.
Ещё горит гирлянды добрый свет,
Ещё хвои зелёной в силе запах...
Ещё не тронут на окошке след,
Оставленный морозной снежной лапой.
05.01.1999
Мир ненаписанных стихов
Я сокращаю каждой строчкой,
Но он во мне, как вечный зов,
Кричит и... набухает почкой
Ещё неясных свежих рифм,
Без оболочки слов летящих...
Мне этот мир необходим,
Мир не вчерашний, настоящий.
Мир, где рождаюсь вновь и вновь,
Где я дышу легко и просто...
Её величество любовь
Мне ставит новые вопросы...
Памяти Булата Окуджавы
И Он ушёл, не завершив строку,
Разорванную Богом, в новой песне...
Ушёл в иную, вечную, страну,
Где места нет ни зависти, ни лести,
Где оппонентов нет и суеты,
Где «не пропасть уже поодиночке».
Где «девять грамм» нагрянувшей беды
Не оставляют жизни многоточий.
Ушёл и Он, осиротив Арбат,
Не передав дежурство по апрелю...
Отважный несгораемый солдат,
Открытыми всегда державший двери.
Его оркестрик маленьких надежд
Учил нас жить, друг другу потакая,
И не рядить в подобие одежд
Простую суть, её не замечая.
Последнего троллейбуса маршрут
Уходит вслед за ним по нашим душам
К Ваганьково, куда его несут,
Откуда будет молчаливо слушать
России грешной поздние слова...
Увы, лишь смерти добавляют славы...
Но в памяти остались острова,
Открытые когда-то Окуджавой.
Июнь 1997
В первых лужах Тверского бульвара
Облаков белых кудри плывут,
И влюблённые юные пары
По весне своей новой бредут.
А ты смотришь на них отрешённо,
Ты, кабацкой Москвы хулиган...
Ах, зачем ты спешил так, Серёжа,
Обогнать Айседору Дункан?
Ну зачем в свои вечные тридцать
Ты ушёл и унёс за собой
И страну «Берёзового ситца»,
И туман над распадком густой?
Ну зачем разом бросил деревню,
Где лишь пели ещё петухи,
Где в настое ромашек и ревня
Заварил ты впервые стихи?
Ну зачем позабыл свою скачку
Вдаль на «розовом» чудном коне,
Не осилив российскую качку
На незримой душевной войне?
Ну зачем позабыл обещанье
В адресованном маме письме
И зачем, «милый друг», в завещанье
Звал на небо на встречу к себе?
Ну зачем? Ну зачем?.. Все вопросы
Никогда не отыщут ответ...
Извини я... с единственной розой,
Хотя лучше б ромашек букет...
...Я иду по Тверскому бульвару.
Вот и Пушкина строгая стать...
Все логично: конечно же, рядом
С ним должны вы навеки стоять.
Москва, 22 марта 1998
Гвоздик печальных чётное число
На Ваганьково несу в который раз,
И как будто всем смертям назло
Слышу каждого ушедшего от нас.
Кони и гитара за спиной,
До фатальности открытое плечо...
Гамлет и Жеглов одной строкой,
Спутанный зачем-то кумачом.
А с Высоцким рядом у берёз
Под ступеньками из строгих чёрных плит
Листьев Влад – ещё один вопрос
Для России стреляной лежит.
А чуть дальше с Яшиным в рядок
У расписанной стены могучий крест
И свеча, что затушил не в срок,
И портрет Талькова, как протест.
И Есенин приглушил свой стих:
Белый памятник, как вечная зима,
Рядом с мамой. Будто на двоих,
Делит строчки давнего письма.
И Миронов здесь недалеко:
Сцена с прорезью печального креста,
Занавес, открытый без него:
Отпустила к Богу суета.
Отпустила всех – таков закон...
...И Пахомова, и Старостин, и Даль,
И Тарасов... Колокольный звон
Всех унёс совсем в иную даль.
...Гвоздик печальных чётное число
На Ваганьково несу в который раз,
И как будто всем смертям назло
Слышу каждого ушедшего от нас.
Январь 1997
Сколько белого снега насыпала нынче зима!..
Будто спрятать хотела следы от осенних сомнений,
Тех, что бросила наземь когда-то природа сама,
Бесконечно устав от печальных своих повторений.
Сколько белого снега зима намела под окно!
Будто скрыть ей хотелось отметины в памяти нашей,
Те, что с нами всегда и рябиной горят уж давно,
Хоть о них ни себе, ни другим никогда не расскажем.
Сколько белого снега насыпала нынче зима!
Будто наши желанья стыдливо она прикрывает...
Но на солнце уже оторочки блестит бахрома
Её белого платья, что скоро, так скоро растает.
Лечу навстречу пробужденью дня.
Едва заметный обод горизонта
Светлеет, поднимаясь. Мглы броня
Преображается в лазурный ситец зонта.
Весь в крапинках уставших за ночь звёзд,
Тускнеющих под негой пробужденья...
И только месяц свой высокий пост
Ещё несёт. Вот и его свеченье
Теряется на нежном полотне
Рассветного мятежного раскроя...
Сгорела ночь, разворошив во мне
Гармонию вчерашнего покоя.
Не теряйте только высоты
Той, что в облаках, под самым небом,
Где так зыбки хрупкие мосты
Первых слов, нас уносящих в небыль.
Где один лишь взгляд и смелый жест
Так легко взрывают равновесье,
Где смущенья первого протест
Воздуха лишает поднебесье.
Где нет красок: лишь полутона,
Слабо различимые вначале...
Не спешите! Высота нужна...
Чтобы мы о ней не забывали.
Стихов ещё не сотканная нить
Натянута в сознанье до предела,
И хочется скорее превратить
Её в струну и чтоб она звенела,
Как камертон вибрации души,
Как колокол надежды и тревоги,
Как шёпот вожделения в тиши,
Как песня неуёмная в дороге.
Полувздох, полужест, полувзгляд,
Полумиг, полупик притяженья,
Полуснег, полугром, полуград
Полуслов, полу-прикосновенья.
Полушок, полутон, полуцвет,
Полубыль, полусон искушенья,
Полузов в полу-да, в полу-нет,
В полуад, в полурай вожделенья.
Полугрусть, полусмех, полукрик,
Полумрак, полусвет наважденья,
Полугрех, полурок, полустих,
Полуглубь, полувысь воскрешенья.
Как много половинок на странице.
Но ведь без них не будет единицы…
В 40 лет ещё бросают камни
И в фундамент, и в отвесность стен,
И в дорогу собирают сани
Сквозь метельный и суетный плен.
В 40 лет всё чувствуют иначе,
И не так, как в 20, 30 лет...
В 40 лет по пустякам не плачут,
Не визжат в восторге от побед.
В 40 лет ещё так много мути
В мыслях, устремлениях, делах...
В 40 лет недалеко до сути,
Спрятанной в неписаных стихах.
В 40 лет всё зрело и серьёзно
В чувствах, убеждениях, друзьях...
В 40 лет, как прежде, манят звёзды…
...Только знаешь, что достать нельзя.
Апрель 1995
Не перестану удивляться красоте,
Крича в восторге, изумляясь молча...
...Ты как тюльпан на снежной высоте,
Боюсь, что только рифмой я испорчу
Овал неповторимого лица,
Дрожащих пальцев влажную прохладу...
...Ступеньками незримого крыльца
Я поднимаюсь под прикрытьем сада –
Распущенных божественных волос,
Спадающих на солнечные плечи,
Ознобом пробегающий мороз
Уже не скрыть... и прикрываться нечем.
Открыто всё: и губы, и глаза,
И вишенки твердеют от волненья...
...Ещё в саду не грянула гроза,
Но ветер налетевшего смятенья
Уже несёт, срывая все мосты,
В мир трезвого логичного сознанья...
Сражён я вновь оружьем красоты –
Оно мне служит вечным оправданьем.
Сколько красоты в тебе одной!
И кажется, все женщины планеты,
Собравшись в неуёмный вечный рой,
Несут ко мне все ароматы лета.
Со всех лугов, напоенных теплом,
Со всех вершин, белеющих снегами...
...Ах, как нам просто хорошо вдвоём,
Наедине с кричащими стихами.
Увы... подходят сорок два,
И понимаешь: жизнь права,
Когда она твердит упрямо
Устами даже не Хайяма,
А просто... голосом твоим:
В калейдоскопе лет и зим
Для мужика важны три вещи:
Друзья, семья, вниманье женщин,
Ну и, конечно, ремесло –
Оно, как вечное весло,
Несёт к желанным берегам...
Будь мудрым, как Омар Хайям,
Здоровым, будто Геркулес,
В любви неистовым, как бес...
А впрочем, это всё слова...
...За то, что понял в 42!
Нелепо, как ударил гром с небес,
Не поменять истории страницы,
Не промахнулся всё-таки Дантес,
Не дрогнула, увы, рука убийцы.
И чёрным стал у Чёрной речки снег,
Когда в него упали капли крови...
Ведь этот выстрел в нас, в грядущий век,
В живое недосказанное слово.
Свинец холодный знать тогда не мог,
Какую жизнь он обрывает разом!..
И сколько гениальных вечных строк
Убито вмиг! Ах, если бы промазал
Дантес в тот день иль поменял бы цель,
Направив ствол в захмаренное небо,
Иль просто не явился б на дуэль?..
Его б не знали, но убит бы не был
Наш Пушкин. Наш любимый «сукин сын»,
Достойный поэтической миссии,
Наш вольнодумец, раб и господин
Великой неразгаданной России.
Наш Пушкин – основатель языка,
Понятного почти без перевода,
Чья лёгкая, звенящая строка
Будила души и умы народов.
Наш Пушкин, чей свободный гордый взор
Был устремлён в сердца влюблённых,
Чей стих с трудом, но пробивал простор
Своей эпохи, страстью опалённой.
Но всё не так, и он в плаще стоит
На перекрёстке суеты московской,
Живой, хоть и расстрелянный пиит...
Это потом Есенин, Маяковский
Продолжат ряд, где Лермонтов и Блок,
Твардовский, Пастернак... всё будут позже.
Но он был первый! Жаль, уже курок
Дантеса никогда сдержать не сможем.
Март 1999
Уходит старый трудный год.
Какая жалость!
И кто сегодня разберёт,
А что осталось?
Цепочки крохотных побед,
Как будто бусы...
А может, цепь тяжёлых бед
Фатальным грузом...
А может, старые стихи.
А чем? – Не знаю,
А может, новые грехи
С пометкой мая.
А может быть, следы в снегу,
Что вечно снятся?..
А может, просто не могу
Себе признаться,
Что каждый год и каждый час,
Летящий мимо,
Для всех и каждого из нас
Неповторимы.
Есть минута одна, лишь одна в этом
вечном пространстве,
Когда мы не спешим и сверяем у ёлки часы,
Когда вся суета застывает в волшебном убранстве
На краю чёрно-белой прожитой уже полосы.
Когда хочется верить опять в невозможное чудо
И подарки, как в детстве, под ёлкой с надеждой
искать.
Ждать, что их принесёт Дед Мороз или джинн
из сосуда...
Кто – не важно совсем. А надеяться важно и ждать.
Когда хочется верить, что всё ещё будет иначе,
Что сыграем ещё мы свою затаённую роль,
А зигзаг нашей жизни, что щедро печалью оплачен,
Оборвётся, оставив на сердце желанную боль.
Когда хочется верить, что ждёт уже снова дорога
На вершину сквозь броды и белый нетронутый снег,
И что в пику чужим, как всегда, и не добрым
пророкам
Будет всё-таки добрым непрожитый завтрашний век.
31.12.1999
Уже не может белый снег
Продлить зимы уставшей век,
Хотя и падает, и кружит напоследок...
Его старания смешны:
Улыбку первую Весны
Уже никак, никак не скрыть холодным пледом.
Уже не может и мороз
Сдержать к обеду горьких слёз,
Хотя ночами поджимает напоследок...
Его старания смешны:
Улыбку первую Весны
Уже никак, никак не скрыть холодным пледом.
Уже и ветер февраля
Ослаб в заснеженных полях,
Хотя дороги заметает напоследок...
Его старания смешны:
Улыбку первую Весны
Уже никак, никак не скрыть холодным пледом.
Белый снег уходящей и грустной зимы
Снова прячет нажитые раны,
Сколько дней не встречались, не виделись мы,
И сегодня, наверное, рано.
Что мы скажем друг другу?
Подумай сама,
Если столько осталось вопросов,
Если целых полгода сплошная зима
И стихи вытесняются прозой.
Что мы скажем друг другу
среди суеты
В никуда убегающих будней,
Если знаем, что больше другой
высоты,
Нас достойной, наверно, не будет...
Что мы скажем? А впрочем, пока помолчим,
Пусть кружит бесконечная замять...
И вечерняя грусть – это только ключи
От замка под названием память.
Вечные споры зимы и весны:
Белые хлопья купаются в лужах...
Зачем-то капели в морозы нужны,
Зачем-то и снег с опозданием нужен.
П р и п е в:
Белые снеги кружат и кружат,
Тихие вьюги душевных сомнений.
Сколько растаяло белых ежат –
Крохотных звёздочек вечных мгновений.
Вечные споры зимы и весны:
Слёзы проталин к ночи замерзают...
Зачем-то морозы в апреле нужны,
Зачем-то... Зачем? – Так никто и не знает.
П р и п е в.
Наконец-то Зима отпустила морозные клешни,
Сбросив шубу снегов и метелями скрученный шарф,
Наконец-то ожил и дождался хозяев скворечник,
И сомлела на солнце собака, мордашку задрав...
Наконец-то Весна! Застучала весёлой капелью
И косички ручьёв распустила с оттаявших плеч,
Наконец я в ладу со своим неуёмным апрелем
И обрывки сомнений могу безоглядно поджечь.
Наконец-то Весна! Неизбежно и бесповоротно
Отражается в зеркале утром затянутых луж,
Наконец-то вернулся в меня снова ветер свободный
И развеял сугробы недавних безжалостных стуж.
Наконец-то Весна завершилась зелёной травою
На прогретых пригорках, раздвинув чернеющий снег,
Наконец-то и небо над нами с тобой голубое,
И на ветке проклюнулся вербы мохнатый побег.
Наконец-то Весна! Рифмы прыгают сами в тетрадку,
Торопясь и толкаясь, зачем-то неровно дыша...
Наконец-то и мысли мои, позабыв о порядке,
За стихами вослед несерьёзно куда-то спешат.
17.04.1999
Прямо из снега, у самой тропы
Голубоглазое нежное чудо:
Молча, покорно просит воды,
Коронку подставив, как хрупкое блюдо.
Ах, колокольчик! – российская боль.
Тихо звенишь ты, надеясь на Бога,
Иль заливаешься в тройке – изволь,
Если ясна и знакома дорога.
Апреля синие глаза
Прикрыты поволокой хмари.
И на двоих один вокзал...
Мы друг от друга уезжали.
И не было прощальных слёз,
Слова потухли, будто свечи,
И каждый сам в себе унёс
Своё с последней нашей встречи.
И мы стояли на ветру
И говорили лишь глазами...
Всё походило на игру,
Давно придуманную нами.
Но только не играли мы,
Всё было правдой в этот вечер,
И от нагрянувшей зимы,
Увы, укрыться было нечем.
И запоздалый вешний снег
По непонятному закону
Ложился на вчерашний век,
На трезвость мнимого перрона.
И, уезжая в никуда,
Мы так синхронно понимали:
Когда уходят поезда,
Грустят лишь двое на вокзале.
Когда я на год старше становлюсь,
Я вспоминаю все свои «боюсь…»
И только расширяю длинный ряд…
О страхах, скажут вновь, не говорят,
Но я боюсь, что как-нибудь признаюсь
Я сам себе, что не люблю, не маюсь,
Внутри себя натягивая нить…
Что перестанет телефон звонить
И замолчит таинственно и странно,
И унесётся вместе с этим тайна,
Куда-то увлекавшая меня…
…Боюсь, что не почувствую огня
Новых желаний, новых устремлений,
Очистки истин в решете сомнений,
Манящих к совершенству столько лет,
Нет, не боюсь! И страха вовсе нет.
Всё это так… душевные качели
Моего любимого апреля…
17.04.2010
Чудно дышится в мудром сосновом лесу,
И в берёзовом воздух особый.
Я не знаю, чего не хватает внизу,
Только горы нужны мне до гроба.
Каждый год задаю себе вечный вопрос:
«Ну, зачем тебе к каменным грудам?
Отдыхал бы в лугах, средь цветов и стрекоз...».
Но всегда отвечаю: «Не буду!».
Каждый год есть соблазн: взять путёвки – и в Крым,
Где горячий песок и комфорты...
Только я выбираю костра едкий дым
И гитары бродяжной аккорды.
Не пойти повод есть: мол, дела и дела.
Их и вправду немеренный короб,
Но себя не обманешь – была не была,
Всё бросаю и... заново в горы.
Чудно дышится в мудром сосновом лесу,
И в берёзовом воздух особый.
Я не знаю, чего не хватает внизу,
Только горы нужны мне до гроба.
03.05.1997
Не верит мать, что замурован сын
На дне морском в гробу подводной лодки.
Быть может, потому, что был один
Он у неё. И не привык к пилотке
Подводника, которую надел
Недавно так, испив воды глубинной
И миновав чеченский самострел...
Ей не понять, какие взрывы, мины
Перевернули вмиг привычный мир,
Смешав цвета холодною водою,
Ведь есть друзья и мудрый командир...
Но почему они сдались без боя?
Ей не понять причин и версий ряд,
И запоздалых высших извинений...
Он жив! Он дышит, хоть и говорят:
«Всё кончено...». А траурные тени
Указно покрывают всю страну,
Скорбящую фатально, обречённо...
Ей не понять никак его вину,
А его голос, Богом принесённый,
Рвёт тишину ночную в сотый раз,
Шепча зачем-то странное «Простите...»
А дальше цепь далёких детских фраз
Сливается в бессильный крик: «Спасите!..».
Ей не понять, как можно не спасти,
Как не поднять, ведь только сотня метров...
…И через слёзы: «Сыночка, прости...» –
В пучину волн сползает безответно.
25.08.2000
Первых листьев коснулась осень
Негорячим своим огнём,
Разбросав золотые косы,
Чуть растрёпанные дождём.
Первой грусти цветы упали
В придорожный густой бурьян...
Только вздох, лишь намёк печали
Упоённых солнцем полян.
Ещё зелено всё и сочно,
Как и памяти летний след...
Жаль, что ветер холодный ночью,
И без нас он встречает рассвет.
29.08.2000
Застыла боль в глазах собачьих,
Таких живых ещё вчера…
И безутешно дочка плачет,
И слабый свет ночного бра
Печально, как туман, ложится
На затихающий в углу
Косматый холмик… жизнь струится
Последней дрожью по полу.
И угасает с каждым вздохом…
Увы, всё свой имеет срок…
И всё живое под пророком,
Хоть и безжалостен пророк.
На пасхальный дождь ложится снег...
Так зима с весною спорят вечно...
Так устроен наш короткий век,
Где от града лет укрыться нечем.
И не скрыть ни шрамов, ни морщин –
Летопись побед и поражений.
Глянец кожи – не удел мужчин,
И не надо спорить с отраженьем.
Кажется, что в зелени корост
Полыхали лишь вчера колени,
А уже давно степной погост
От крестов родных роняет тени.
Кажется, вчера открыл букварь,
А уже забыто столько книжек...
Прежними надеждами алтарь
Жизнь усыпала во имя новых шишек.
Кажется, ещё вчера горел
След от первых школьных поцелуев...
А уже поток амурных стрел
Разлетелся безвозвратно всуе.
Кажется, в свой первый перевал
Лишь вчера я нёс рюкзак по снегу,
А уже так много потерял
Братьев по походам и по бегу.
Кажется, что первую строку
Рифмовал вчера я только в муках...
Ах, как много строчек на бегу
Разбросал с тех пор я по округам.
Кажется... а может, в этом суть?
Суть судьбы в сплошных противоречьях,
И уже никак не повернуть,
И от памяти уже укрыться нечем.
17.04.2001
Не бойтесь потерять меня:
Возможно, и не страшно это.
Куда прочнее есть броня –
Зимой студёной верить в лето.
А в золотые сентябри
Среди природных увяданий
Ждать вешней утренней зари
И верить в новое свиданье.
Не потеряйте веры в миг
Гармонии, такой желанной,
И в свой ещё неясный крик
На перекрёстке тропок дальних.
Где вы, рыдая и звеня,
Стоять готовы нараспашку...
Не бойтесь потерять меня...
Возможно, это и не страшно.
Памяти А. Сахарова
В горле ком, и сжимаются пальцы протестом:
Неужели ушёл, неужели умолк и угас?
Неужели оставил кому-то своё беспокойное место?..
Только вряд ли способен занять его кто-то из нас.
Неужели не сможет он больше походкой тяжёлой
Вновь к трибуне народной нести свой гражданский
вопрос?!
Нам простив незаслуженно горькую личную долю,
Он к России любовь бескорыстную в вечность унёс.
Он был нашей бронёй, термоядерный щит
поднимая,
И когда, как в пустыне, всю нацию к совести звал…
Он ушёл, но его голубиная стая
Слово правды несёт через будней незримый оскал.
Его голос набатный сегодня подхвачен в отчизне,
Он пробил недоверия панцирь, заслон клеветы.
Жаль, что это ценой неоплатной – единственной
жизни.
Жаль, что снова прозрели мы только у крайней
черты.
Он ушёл, но остался – как совесть народа,
Его нравственность, боль, его завтрашний час…
Человек несгибаемой редкой породы...
Ты прости, академик, пожалуйста, нас.
Владимиру Высоцкому
Обнажён, как нерв… и взлёт руки…
Гамлета вопрос, застывший вечно…
Как у пропасти оборванной строки,
От которой нам укрыться нечем.
Как по лезвию… и в джинсах, и босой…
Будто вызов «суете суетной»…
Разогнавший слухов вечных рой
И переступивший все запреты.
И гитары сильное крыло,
Слову добавляя скрытой мощи,
Вместе с ним годам, ветрам назло
Понесёт от театральной рощи
Боль его, надрывность и кураж…
Так давно любимые в народе…
…Ты как был, так и остался наш,
Но теперь и в камне наш, Володя!
25 июля 2005
Московский бомж, обняв собаку,
Лежит под майским проливным дождём…
Он не из тех, кто вёл бойцов в атаку
И кто афганский получил синдром,
В ущелье отбиваясь от душманов,
Теряя и здоровье, и друзей…
Он просто жертва времени-обмана,
Укор и правда наших смутных дней.
И страшно то, что все проходят мимо,
Привыкшие к подобной «красоте»…
А это как замедленные мины,
Способные взорваться на черте,
Незримо разделившей нас на части:
Удар держащих и упавших в грязь.
И только в нашей, нашей общей власти
Восстановить разорванную связь
Простого Человека и Державы,
Меняющей и формы, и цвета…
Скажите мне: мы по какому праву
Забыли вдруг про заповедь Христа?
Ни пушек мощь, ни мастерство солдата
Нам не заменят к ближнему любовь,
Русь состраданьем исстари богата,
Забудем это и… прольётся кровь.
…Я наклоняюсь над уснувшим в луже
И убеждаюсь: он ещё живой…
Какой же душ холодный ещё нужен,
Чтоб мы не обходили стороной
Ни детский плач, ни вздохи ветерана,
Присевшего внезапно на скамью…
… А эти строчки – словно соль на рану
И общую, и личную мою.
Июнь 2006
Когда за 45 идут часы,
Мы с каждым днём становимся мудрее…
И сорваны с нейтральной полосы
Уже цветы… И всё вокруг трезвее
Нам кажется… сквозь умный дым очков
Под прессом накопившихся ошибок,
Мы уже знаем цену разных слов
И плату за морщины и ушибы.
Уже не рвёмся в новый плен идей,
Горя святой надеждой перемены,
Уже торопимся для выросших детей
Помочь воздвигнуть собственные стены.
Уже так много можно вспоминать,
Но 46 – не время для печали,
Вот-вот и внуков будем мы качать,
А значит, всё опять пойдёт сначала.
Май 2001
Снова снег, снова снег на рябины беззвучно ложится,
А листва, отгорев, успокоилась мудрым ковром,
Никого не спросив, перепутало время страницы,
Те, что мы написали с тобою когда-то вдвоём.
П р и п е в:
Пусть пытается снег остудить над рябинами пламя,
Всё равно его искры уже разнеслись по полям.
Это кажется нам, что годам подчиняется память,
А на самом-то деле она не подвластна годам.
А снежинки летят и ложатся порошей холодной
На газоны пожухлой, недавно зелёной травы,
Показалось, что мы друг от друга с тобою свободны,
Только жизнь доказала нам просто, как мы не правы.
П р и п е в.
А снежинки кружат, опускаясь ко мне на ладони,
Превращаясь в слезинки недавно минувших
дождей…
Сколько мудрости в вечном, простом и всеобщем
законе:
Всё по кругу в природе и в мире душевных страстей.
П р и п е в.
Как хочется вернуться в дом,
Продутый разными ветрами,
И вновь перелистать альбом
С давно забытыми стихами.
И снова отыскать свои,
Никем не тронутые строки,
Забыв вчерашние бои...
Но я пока на полдороге.
Как страшно двери открывать:
А вдруг стихов не обнаружу
Иль не смогу их дописать...
А может быть, и я не нужен?
Как хочется вернуться в дом,
Присесть, устало улыбнуться
Над грязным, мокрым рюкзаком.
Как хочется... не обмануться.
В золото листьев, ещё не успевших остыть,
Первого снега упал отрезвляющий холод,
Осень зачем-то торопится лето забыть
И остудить наш с тобой недостроенный город.
П р и п е в:
Бабье лето в снегу,
Бабье лето в снегу...
Как же это всё вышло,
Я понять не могу,
Я понять не могу,
Кто же всё-таки лишний?
Бабье лето в снегу,
Бабье лето в снегу,
Ягод сорванных россыпь
Не найти на бегу,
Не найти на бегу
Мне ответы к вопросам.
А под белым сугробом зелёная дышит трава,
Видимо, зная, что вечных чудес не бывает.
А капризная дама-природа опять же права:
Ведь любые снега в бабе лето, конечно, растают.
П р и п е в.
Октябри мудрее сентябрей
И скупее в чувствах и одеждах.
С золотом остуженных полей
Скошены и летние надежды.
Они снова лягут под снега,
Веря в возвращение капели,
Так и продолжаются века,
Чередуя октябри с апрелем.
Октябрь 2001
Мне кукушка на Красном Яру –
Детства милого тихом местечке –
Нагадала, что жизни игру
Мне вести ещё годиков 200.
Я не спорю с кукушкой своей:
Только Бог её может поправить…
Каждый час из оставшихся дней
Надо просто любить и славить,
Не считая ошибки свои
И другим их прощать чуть проще...
…Все стихают жизни бои
За оградкой берёзовой рощи.
23.06.2014
Тихий вечер, летний день устал,
Тополиный пух прибит грозою...
Алый догорающий овал
Солнца под поблёкшей синевою
Медленно сползает сверху вниз,
Посылая напоследок блики...
Неминуемый естественный каприз,
Но как много грусти в этом миге,
Опалившем чистый небосвод
Горечью нахлынувшей печали...
Завтра солнце, отдохнув, взойдёт...
...И начнётся всё опять сначала.
Июнь 2000
Капли по стеклу как две слезинки
Медленно ползут под стук колёс,
Будто две печальных половинки
Одного ответа на вопрос:
Можно ли опять им вместе слиться
Или жизнь их всё же развела?..
Каждая по-своему боится
Приговора тёмного стекла.
Каждая признаться вновь готова,
Что прожить не может без другой.
Почему же только капли снова
Катятся печально по одной…
Сколько лет дожди роняют слёзы,
Сколько капель по стеклу ползёт.
Сколько их… на трудные вопросы
Верного ответа не найдёт.
Август 2003
Две чашки кофе чёрного с утра,
Увы, трезвят… и в дальний путь торопят
И если пережитое – игра,
Как позабыть неповторимый шёпот
Лишь только набухающих стихов,
Среди обветренных годами настроений?
Ответить я пока что не готов…
Возможно, вместе всё-таки сумеем.
Этот срок уже ни с чем не спутать:
Жаркий зрелый батюшка – июль…
Сочных трав стихающие смуты
Обещают вечный поцелуй.
В силе всё: и бесконечность неба,
И бескрайность луговых цветов…
Созреванье и любви, и хлеба
Над увядшим полем сорняков.
И берёз нечёсаные кудри,
Сосен не редеющих вихры…
Всё неистребимо, зрело, мудро…
Всё лишь отражение поры
Летнего пронзительного мига
С чашею, налитой до краёв…
И не шёпота, и, может быть, не крика
…Зримого молчания вдвоем!
Июль 2004
У окна вагона-ресторана
Я сижу, остывший чай допив,
Словно у огромного экрана
Под колёс размеренный мотив.
Под закатным солнцем уходящим
Засветились у берёз стволы,
С них спадают грустью моросящей
Золотом прошитые полы…
Загустели и пожухли травы,
И набухли шапками стога…
Месяц август – время переправы
Лета на чужие берега.
В мир, где всё совсем иных раскрасок,
Знои где улягутся в туман…
Превращая книгу летних сказок
В прозой пересказанный роман.
Тот, что снова отгорит рябиной
И утонет в слякоти дождей…
Улетит за клином журавлиным
Под печаль угрюмых тополей.
Это будет позже, а пока что
Зрелый август за моим окном…
Как уходит лето, знает каждый,
Важно, что останется потом.
19.08.2005
Застыла осень поздним глянцем,
Сомненья слякоти прикрыв…
…Всё будет, к счастью, повторяться:
И натяженье, и разрыв
На нити, нас соединившей,
Закрученной над суетой…
…Снег превратится в цвет на вишне
И под накидкой голубой
Из шёлка тёплого от мая
Свой аромат отдаст ветрам…
То натяну, то обрываю
Я нить… зачем? Не знаю сам.
…Цвет превратится в ягод грозди,
Набравшись летом зрелых сил,
На лист мне ляжет рифмой поздней
Под грусть багрянцевых чернил,
Чтобы остыть под первым глянцем
Опять нагрянувшей зимы…
Всё будет, к счастью, повторяться,
Как повторяемся и мы.
Как много раз писал в восторге я
О снежниках, что с синевой в обнимку…
Бессильна, знаю, вновь строка моя,
И это не доверить фотоснимку…
Небесная с земною красотой
Сливаются, стирая все границы,
Объединённые навечно высотой…
…Ну, как тут было мне не повториться?
01.05.2009
Суетность городского дня.
Спешу и я почти вприпрыжку,
Но обгоняет вдруг меня
Мамаша с маленьким сынишкой.
Ему навскидку пять годков,
За мамой он не успевает,
Бежать, как взрослый, не готов,
Свою ручонку вырывает.
Но в гонке неуклонна мать:
Торопит окриком сердитым
И слёз не хочет замечать,
Считая детские обиды
Ненужной вредностью сынка,
Забыв совсем, что он ребёнок…
«Недавно детская рука
Тянулась к маме из пелёнок»… –
Успел подумать я вослед
Бегущих вдаль противоречий.
…И тут же мне другой сюжет
Из городской короткой встречи:
«Шли» два весёлых рюкзачка
На спинах мамы и малышки,
И тоже мамина рука
Вела заботливо сынишку.
Она смотрела так тепло,
Шепча ему, как у вершины:
«Тебе, сыночек, тяжело?..
Ты потерпи, ведь ты мужчина…».
Он этот говор понимал
И спинку выправлял упрямо,
И ручку он не вырывал,
А только, улыбаясь маме,
Он тоже что-то говорил
И тут же получал ответы…
Я понимал: как много сил
Рождалось в диалоге этом.
Так было долгих пять минут,
Их обгонять я не решался…
Простой гармонии маршрут
И этот в памяти остался.
Я сел в автобус, не спеша,
Поднял глаза и… что за диво?
Напротив мама малыша
Держала трепетно-красиво…
Её младенец тихо спал,
Ручонки спрятав в покрывало,
И личика его овал
Улыбка мамы согревала.
Мадонна будто ожила,
Деля восторг на тех, кто рядом,
И нежно пальцем обвела
Лицо вздыхающего чада,
Как будто утверждая круг
Своей любви неповторимой…
Ах, чудо материнских рук!
Навечно ты неистребимо.
В твоих руках весь грешный мир:
И солнца круг, и гром раскатный…
Ты вечный зов и муз, и лир.
С тобой в ладу мы все богаты.
Не ворчите на морщины
И на седину.
Право каждого мужчины
Знать себе цену:
Где твой дом, а где деревья,
Где подросший сын
Или внуков ожерелья,
Если поспешил?..
Не ворчите на морщины
И на седину.
Право каждого мужчины
Жизнь прожить одну,
Не боясь преград-торосов
На пути-судьбе,
Чтобы не было вопросов
К самому себе.
Не ворчите на морщины
И на седину.
Право каждого мужчины
Натянуть струну,
Чтоб всё пело и звучало
С рокотом в крови,
Чтоб всё с самого начала
Было по любви.
Не ворчите на морщины
И на седину.
Право каждого мужчины
Мерить глубину
Дела жизни, что зовётся
Главным и не вдруг,
Глаз, в которых отзовётся
Сердца перестук.
Не ворчите на морщины
И на седину.
Право каждого мужчины
Мучиться в плену
Истины, промокшей в бродах
Горного ручья,
Что в любые непогоды
Главное, друзья.
Не ворчите на морщины
И на седину.
Право каждого мужчины
Снова ждать весну…
И она к тебе вернётся
После долгих вьюг,
И опять в твоём оконце
Посветлеет, друг!
17.04.2013
Такой Москвы, наверно, я не знал:
Прозрачной осени согретые страницы,
Опавших клёнов молчаливый бал
Рябинно-опалённый будет сниться
Ещё и потому, что в эти дни
С тобою нам так солнце улыбалось,
Как будто суеты разжав ремни,
Оно для нас, для нас одних смеялось…
Я увожу и иней на траве,
И золото листвы на тротуаре…
Спасибо за прогулки по Москве,
За наши поцелуи на бульваре.
Спасибо за вечерние огни,
Их вешний свет с осеннею прохладой…
…И за метро, где были мы одни…
И кажется, что большего не надо!..
Сколько истин враг топтать пытался,
Сколько их прожарено в кострах…
Только Правды всё же поднимался
И над пеплом подгоревший флаг,
Чтобы вновь под ветром и дождями
Утверждать всему наперекор:
Не удастся грязными руками
Истине состряпать приговор.
Сколько раз не слышали Пророков,
Сколько их затравлено в веках…
Только Дух, не сломленный в острогах,
Правды поднимал свой гордый флаг,
Чтобы вновь под ветром и дождями
Утверждать всему наперекор:
Не удастся грязными руками
Истине состряпать приговор.
Сколько раз всё в мире повторится,
Ложь сама не сгинет просто так…
Но и Правда боя не боится,
Поднимая в муках вечный флаг,
Чтобы вновь под ветром и дождями
Утверждать всему наперекор:
Не удастся грязными руками
Истине состряпать приговор.
19.02.2013
Ох, завьюжила зима,
ох, завьюжила!..
И судьбы моей тесьма
перегружена…
Ой ли выдержит она
напряжение?
И наступит ли весна
облегчения?
Ох, завьюжила зима,
ох, завьюжила!..
И судьбы моей тесьма
кем-то сужена.
Ой ли выдержит она
все сужения?
И наступит ли весна
просветления?
Ох, завьюжила зима,
ох, завьюжила!..
И судьба моей тесьмы
вся застужена.
Ой ли, выдержит она
морожения?
И наступит ли весна
потепления?
Ох, завьюжила зима,
ох, завьюжила!..
И судьбы моей тесьма
сбилась в кружево.
Ой, удержит ли она
все сплетения?
И разгонит ли весна
все сомнения?
Ох, завьюжила зима,
ох, измучила!..
И судьбы моей тесьма
перекручена.
Ой ли, выдержит она
все кручения?
И наступит ли весна
облегчения?
Январь 2015
На зимней ветке огоньки рябин,
Как памяти особенная мета,
И трогают их робко снегири…
Встречаются так просто зимы с летом.
Во мне порой горит огонь рябин,
Горит, сжигая рамки и запреты…
Его свои сбивают «снегири»…
Встречаются так просто зимы с летом.
Не каждый год рябина вся в огне:
У Бога свой резон и право вета…
И снегири не каждый год во мне
Встречаются с рябиной, будто с летом.
Рябины снова снег припорошил,
И краснобоких снегирей слетелась стая…
Зиму и лето я соединил
Зачем в себе… Я до сих пор не знаю…
Февраль 2014
Не спешите Вы складывать крылья,
Даже если их кто-то поджёг…
Надо верить и даже в бессилье
Видеть контуры новых дорог.
Не спешите Вы складывать крылья,
Даже если и вышел их срок…
Надо верить и даже в бессилье
Свой суметь приподнять потолок.
Не спешите Вы складывать крылья,
Если ветер устал, занемог…
Надо верить и даже в бессилье
Ветром станет для Вас ветерок.
Не спешите Вы складывать крылья,
Ну скажите: какой в этом прок?
Надо верить и даже в бессилье
Сделать то, что другой бы не смог.
Не спешите Вы складывать крылья,
Это как самострела курок.
Тем, кто верит, и даже в бессилье
Иногда помогает сам Бог.
Октябрь 2013
В начале века мы играем в цифры
И верим, что повторы принесут
Кому-то деньги, а кому-то рифмы,
Кому-то путешествия маршрут.
П р и п е в:
03, и 03, и 03…
Весна на дворе – посмотри
06, и 06, и 06…
Надежда по-прежнему есть,
Что магия цифр красивых
Добавит нам счастья и силы,
Удачи, друзей и здоровья,
А главное: будем с любовью!
Мы ставим дату ручкой на бумаге
И верим в повторяшек – чудеса,
В способность их почти волшебных магий
Нашей судьбы расправить паруса.
П р и п е в:
08 – 08 – 08…
Лето торопится в осень.
09 – 09 – 09…
А хочется всё-таки верить,
Что магия цифр красивых
Добавит нам счастья и силы,
Удачи, друзей и здоровья,
А главное: будем с любовью.
Немного жаль, что этот лист особый
На целый век слетает с декабря
И прячет с грустью в белые сугробы
Последний наш повтор календаря.
П р и п е в:
Ах 10, ах 10, ах 10…
Увы, стали взрослыми дети.
12 – 12 – 12…
Для нас уже не повторятся…
И магия цифр красивых
Другим приносить будет силы,
Удачу, друзей и здоровья
А главное: встречу с любовью…
12.12.2012
Не грусти, вспоминая былое:
У судьбы нет обратных путей…
Если Бог нас лишает покоя,
Значит, надо, ведь Богу видней.
Не грусти, вспоминая ошибки
И свои, и чужие вразлёт…
Если Бог их отметил улыбкой,
Значит, это уж точно пройдёт.
Не грусти, вспоминая тревоги
И зигзаги избитых дорог.
Если Бог выбирает дорогу,
Значит, выбрать другую не смог.
Не грусти, вспоминая прибои
И раненья уставшей души…
Если Бог посылает покои,
Значит, он же любовь разрешит.
Уставшего солнца оранжевый шар,
Над горизонтом зависнув недолго,
Разлил в поднебесье весёлый пожар
И опустил его тихо в околки,
Бегущие к лесу в безмолвье снегов,
Застывших в январской естественной дрёме…
…Колеса стучат, а снег моих слов
Ложится узором в оконном проёме.
Январь 2004
Всё возвращается на круг:
И крик побед, и всхлип печали,
И в нашем сердце вечный стук,
Как стук колёс, несущих в дали.
В края неведанных красот,
Ещё неясных очертаний,
В края, где всё наоборот,
В страну былых недосказаний.
Туда, где не живёт покой,
Где разорвал уздечку ветер,
Что снова крутит шар земной,
А мы, как маленькие дети,
Босые измеряем луг
Пахучих трав в снегу ромашек...
Всё возвращается на круг...
...А значит, жизнь несётся дальше.
В жару, что век Сибирь не знала,
В тени малиновой листвы
Гнездо просохшее лежало…
Бескрыло, но раскрывши рты,
Четыре крохотных комочка,
Казалось бы, просили пить…
Четыре скрученных листочка,
Четыре буквы слова «жить»…
Увы, засохло это слово:
Птенцам не суждено взлететь…
Нелепо как и как сурово
Объединились жизнь и смерть!
Я поднял этот «крик» неслышный,
Отнёс в сторонку прикопать…
Как вдруг из-за соседней вишни
Вернулась, очевидно, мать…
Она кружила над малиной
В незримом траурном платке,
Кричала, плакала, молила
На своём птичьем языке,
Неся птенцам глоток надежды
На шум их первого дождя…
…Кричала долго, безудержно …
…Гнездо, как малое дитя,
Я положил туда, где было
Оно и соткано в любви…
И сердце сжалось и заныло,
И пробежала по крови
Печально-горькая тревога
В такт пережитому в саду…
И жизнь, и смерть идёт от Бога,
Живём пока мы с ним в ладу…
27.07.2012
Жизнь, говорят, не поле перейти
Без Вас по кем-то вспаханному следу,
И в темноте кромешной на пути
Надо стремиться к солнечному свету.
Всё может быть: гоненье и хвала,
И лжепоток, придуманный врагами,
Но главное, чтоб только честь была
Всегда чиста, как боевое знамя.
Всё может быть: и радость, и беда…
И крик побед, и муки поражений,
Но важно пронести через года
Веру в себя, без примесей сомнений.
Всё может быть: падение и взлёт,
И немощь тела, и величье духа,
Но ты живёшь, пока в тебе живёт
Желанье вырваться из замкнутого круга.
Всё может быть на жизненном пути,
Но чтобы мог и сын пойти по следу,
Вам надо крест своей судьбы нести
Достойно памяти святой отцов и дедов.
16.10.2012
Ранняя сибирская весна,
Енисей свои торопит воды…
Мощь его, что издали видна,
Сбита чуть утиным хороводом:
Согревает он изгиб реки,
Не стесняясь подплывать за кормом,
Будто карпы, что едят с руки
В заводи пруда, считая нормой
В стае быть и, даже не делясь
На могучих селезней и уток…
Рассекать и волн так проще вязь
И добычей набивать желудок…
Но спокойный этот внешний мир
Взорвала вдруг маленькая льдина,
Пропустил её и «командир»
И голодных уток половина,
А на льдине, на семи ветрах
В роли неуверенной хозяйки
Восседала, поборовши страх,
Уточка, сбежавшая от стайки.
Льдину эту быстро понесло,
Иногда кружа в водоворотах…
Там теченья вечного весло
Будто уставало от чего-то.
Но, внезапно на глазах у всех
Селезень рванулся к этой льдине…
…Бросить стаю – самый страшный грех,
Даже если ты большой и сильный.
Сразу влезть ему не удалось:
Льдина и качалась, и кружила…
Позже место всё-таки нашлось:
Утка середину уступила.
Поддержал и он её крылом,
Сдвинул с наклонившегося края…
Так поврозь, но всё-таки вдвоём
Флаг надежды общей поднимали…
…Беглецы теперь сидели в ряд
На клочке ледового пространства
И качались, как-то невпопад,
Разрывая общей стаи братство.
А она, без устали кружа,
Выражала явную тревогу…
Как зовут, проспавши, сторожа
Никому ненужную подмогу.
Льдину нашу ветер подхватил,
Помогая быстрому теченью…
Сколько ж надо смелости и сил,
Чтоб преодолеть сопротивленье
Стадного рефлекса – быть в строю
И не нарушать его движенье…
Чтоб покинуть разом колею
И фарватер общего теченья,
Чтоб судьбы укора не боясь,
Не ища особого резона,
Разрывая всех канонов вязь,
Дверь открыть последнего вагона.
Поезда, несущегося вдаль
В поле вечных снов и незабудок…
…Светлая история, а жаль
Почему-то пару этих уток…
Апрель 2014
Виктору Кузнецову
Дорога в горы. Вешний тёплый день
Торопится за ровным серпантином…
Хребет зелёный сбрасывает тень,
Деля шоссе на пару половинок:
На правой солнце весело бодрит,
На левой чуть грустит в потоке встречном…
…В салоне спор наш дружеский висит
О том, что в жизни называют вечным.
Об ощущенье счастья, что порой
Неуловимо, как само «нейтрино»,
Что не становится в логичный общий строй,
Не выставляется публично на витрину.
Об ощущенье счастья, что века
Не изменили, несмотря на моду…
А технологий быстрая река
И интернетно принесла народу
Зависимость от тысячи причин
И связей, достающих нас мобильно…
А путь и до заснеженных вершин
Становится почти автомобильным.
Об ощущенье счастья, что всегда
Сидит внутри и греет наши души…
Рассвет, закат… полярная звезда…
Гармония… и не дано разрушить
Её основу в мире никому,
И научиться только нам осталось
По сути лишь, наверно, одному –
Понять внутри себя простую малость:
Ключ к счастью не подделать, не купить,
У каждого он свой, и от рожденья
Нам надо просто лишь собою быть
И осознать своё предназначенье.
Вот почему у каждого из нас
Свои к себе вопросы и ответы
И принципов незыблемых каркас,
Связавший и желанья, и запреты.
Вот почему и счастья эталон
Не может быть для всех универсальным –
У каждого к нему свой долгий склон,
Особый путь извилистый и дальний…
…И спор в машине – даже и не спор,
А мысли вслух с корректировкой друга,
Они очищены среди зелёных гор,
Хотя и ходят в репликах по кругу…
…Вверх убегает мокрый серпантин
(Сменило солнце временно ненастье),
Приятно мне, что рядом взрослый сын
И вместе с ним мы «делим» наше счастье.
05.05.2014
Посвящения
Среди полей зелёных и лесов
Растёт науки мой любимый город,
Мне рассказать о нём не хватит слов,
Он выше их и выше всяких споров.
Кольцово, Кольцово, Кольцово!
Пусть говорят и спорят о тебе,
А я тобой навеки окольцован,
За это благодарен я судьбе.
Я помню трудности тех самых первых лет,
И первый дом, и первые дорожки,
И тех ромашек полевых букет,
Что для тебя срывал я под окошком.
Кольцово, Кольцово, Кольцово!
Пусть говорят и спорят о тебе,
А я тобой навеки окольцован,
За это благодарен я судьбе.
С тех пор воды немало утекло,
Сомненья были, ордена и слёзы.
И всё же строимся мы всем ветрам назло,
И улыбаемся мы соснам и берёзам.
Кольцово, Кольцово, Кольцово!
Пусть говорят и спорят о тебе,
А я тобой навеки окольцован,
За это благодарен я судьбе.
Здесь подрастает наша детвора,
Здесь сами мы мужаем и взрослеем,
Пусть за окном не лучшая пора,
Мы вместе пережить её сумеем.
Кольцово, Кольцово, Кольцово!
Пусть говорят и спорят о тебе,
А я тобой навеки окольцован,
За это благодарен я судьбе.
20 лет! А кажется – вчера
В Мальцевской сидели мы рядами…
Юная прекрасная пора:
С «двойками», «пятёрками», друзьями.
С битвой на картофельных полях,
Скрашенных футболом высшей пробы,
«Шпорами», хранимыми как флаг,
По которым видные особы –
Шведов, и Ширшов, и Решетняк,
Топоногов, Мерзляков, Рогозин –
Понимая, что списал не так,
Позволяли нам, порой, сморозить
Чушь святую с «двойкою» в конце
И, конечно, с правом пересдачи…
Ах, студенчество! С улыбкой на лице,
С поцелуем и девичьим плачем.
20 лет! А кажется – вчера
На «военке» мы клевали сонно
После карт до самого утра,
Возвращений с танцев по балконам,
После споров, что до хрипоты
Не смолкали в блоках Пироговки,
Где не знали горя и беды,
Сладости считали от морковки.
Как давно всё было! 20 лет,
Но опять мы юные, как дети:
Без седин, регалий, шрамов, бед –
Нас таких собрал сегодня ветер.
20 лет, друзья, – немалый срок.
Классика! И повод оглянуться,
Столько пройдено, исхожено дорог,
Где не удавалось увернуться
От камней, летящих невпопад,
От ветров с дождём и снегом белым,
Степеней, медалей, чёрных дат,
Иногда – приятных юбилеев,
Детских криков, поисков жилья,
Смены институтов, жён, профессий…
Сколько раз виляла колея,
Сколько раз житейским тяжким прессом
Прижимала нас судьба к траве,
Сколько раз пытались в небо взвиться.
Кто в Иркутске, Омске, кто в Москве,
Кто-то и смотался за границу,
Кто-то здесь, недалеко осел,
Кто-то дедом стал, а кто-то холост…
Кто-то вырваться на встречу не сумел…
Не беда! Наш юбилейный колос
Чуть просыпал зёрна на ветру,
Но стоит упрямо, гордо, зримо
И в мороз, и в летнюю жару –
Значит, Богу так необходимо.
Значит, можем мы, отбросив страх,
Заявить вполне фундаментально,
Что живёт по-прежнему матфак,
И матфак по-прежнему – глобально!
27 июня 1997
Прекрасен Ты и летом, и в снегу,
В распутицу и в жёлтом вальсе листьев…
В студенческих улыбках НГУ,
в СО РАНа зрелом совершенстве истин…
…И 50 не втиснуть в пару строк,
Не перечислить даже все награды…
Расти, шагай, Советский городок!
Мы по-соседски будем вечно рядом.
26.03.2008
Михайлов день в Сибири есть не зря,
Ей помогали набираться силы
Рождённые под знаком ноября
Два русских, два великих Михаила.
Один пешком когда-то шёл в Москву,
Неся свой разум на алтарь Российский,
Другой, презрев столичную молву,
В тернистый путь отправился не близкий…
Два Михаила в разные века
Поверили в Сибирские просторы…
Великого пророчества строка
Связала их и обратила взоры
Кремля могучего на здешние места,
Куда заброшен был десант науки.
Вот почему, наверно, навсегда
Мы с вами все Михайловские внуки.
А значит, нам наследие дедов
Хранить и множить в спорах и согласье,
Без разрушенья нажитых основ,
Без утвержденья истин в одночасье.
Страну не проверяя на разрыв,
Не обрекая на хождение по мукам,
Ведь Ломоносовско-Лаврентьевский прорыв
Продолжить суждено Сибирским внукам.
19.11.2011
(к 15-летию Союза наукоградов)
Хочу сказать в кругу своих коллег,
Что наш Союз непобедим и вечен.
Наукоградный только начат век,
Мы с вами только расправляем плечи,
Чтоб бросить крылья заново в полёт,
Их не боясь и опалить под солнцем,
И пусть вершина нас опять зовёт,
И пусть удача нам вослед смеётся.
15 лет – большие мы уже
И совершенства возраст дышит рядом…
Хочу на полукруглом вираже
Воспеть отечество своё – наукограды.
Рождались мы когда-то неспроста,
Чтоб стать щитом надёжным для России...
Слетели мы с единого куста,
Хоть разные дороги колесили
Большой и неустроенной страны,
Меняющей цвета и ориентиры.
Да так, что они были не видны
В разорванном раздраем страшным мире.
И мы стояли с вами на ветру
Без господдержки, госбюджета, госзаказа,
Стояли в дождь, в морозы и в жару
И верили, что тот же высший разум,
Создавший нас, опять пойдёт наверх
И вспомнит атом, космос, медицину…
…Возник союз, объединивший тех,
Кто верил в свои новые вершины.
И был Закон, и обнинский Указ,
Как вздохи первые эпохи возрожденья.
И каждый маялся по-своему из нас,
Но уже в рамках общего движенья.
Москва, как водится, не верила слезам,
Но и в столице было всё неровно,
Гоняли нас с согласованием программ,
И по ступенькам мы ходили скромно,
Друг другу помогая на ходу,
И статусы совместно обмывали,
Мы вместе набирали высоту
Ту, что бестолково потеряли.
И задышали снова города,
И пусть ещё пока не полногрудно,
Но вновь пошла научная страна,
И социалка оживала трудно.
И заплясали снова кирпичи
Под кранами забытых новостроек,
И хор новорождённых вновь кричит,
А значит, будут новые герои.
Герои малых наших городов,
С особой статью, статусом особым,
Лишь ради этого я повторить готов
Мытарства наши все через сугробы,
Лишь ради этого, друзья, и стоит жить,
И платья шить из истин первозданных,
И судьбу свою благодарить,
Что есть у нас Союз наукоградный.
И прав был классик, среди сотен муз
Воскликнув как-то в дружеской пирушке:
«Друзья мои! Прекрасен наш союз!..».
И за него давайте сдвинем кружки!
Наталье Петровне Быковой
Белый снег опять морозцем дышит
В череде красивых лет и зим.
А казалось… вряд ли кто услышит
Первый звук… Но так необходим
Был когда-то он ещё посёлку
Среди здешних необжитых мест
С песней первой свадьбы, первой ёлки,
Ожививших тишину окрест.
С первым звуком, с первой доброй нотой
На фундаменты ложились кирпичи…
И ключом к достигнутым высотам
Были, может быть, скрипичные ключи…
Много лет с тех пор прошелестело,
Много песен, танцев пронеслось,
Весело и ярко, и умело
В дело наше общее вплелось.
Да, бросала вас судьба повсюду...
Сколько вы обжили этажей!
И опять… готовите посуду
К новоселью. И в кругу друзей
Скоро вы осядете надолго,
Разместитесь классно на века…
В самом центре мудрого посёлка,
И пусть лет бушующих река
Вновь несёт вас к берегам неровным,
К берегам признанья и наград...
Разрешите: обниму Петровну:
Так просил меня наукоград.
С днём рожденья, милые коллеги,
Пусть горит ваш славный юбилей…
С вами мы с рожденья и навеки,
И за это, Тамада, налей!
10 лет – небольшой юбилей,
Только повод просто оглянуться
На краю заснеженных полей,
Тронутых весеннею распутицей,
Чтобы вспомнить, как тогда Весной
Мы пришли (на 10 лет моложе),
Чтобы стать командою одной,
Друг на друга вовсе не похожи.
Мы везли проблемы с округов –
Близких и заброшенных районов,
Чтобы здесь Советом мужиков
Бросить первые фундаменты законов,
По которым, будто кирпичи,
Побегут решения под регламент.
Ах, как были споры горячи,
Как качался иногда Парламент
В такт ещё неясных дней реформ
Вопреки порой Российским ветрам,
Иногда конфликтно, напролом,
Иногда спокойно, незаметно.
Иногда и выпуская пар,
Разогретый на партийных сходках:
Но души не остужая жар,
Мы с годами делали походку
Нашего Совета всё прочней,
Профессиональнее и твёрже,
Находя гармонию ветвей
Нашей власти. Сколько вспомнить можно!
И фамилий, и имён, и дат,
Общих малых и больших решений:
Но за каждым вечный депутат
С интересом разных поселений…
Да, меняло время наш состав,
Губернаторов и спикеров меняло…
Изменялся области Устав,
Герб не утверждённый как шатало!
Кресла заменяли и табло,
Микрофоны делались доступней…
Но остался всем ветрам назло
В этом море бесконечных будней
Наш Совет – как общее лицо,
Области надежда и опора…
И сегодня всех его бойцов
Помудревших, молодых, как прежде,
Я хочу поздравить, как коллег,
По мирским проблемам и заботам
С тем, что общий депутатский век
Не кончается и он опять в работе.
С днём рожденья, мудрые отцы,
Разноцветье общего букета…
И не забывайте: мы птенцы
Гнёздышка единого – Совета!
28.04.2004
50 красивых ярких лет
Через грозы, снегопады, вьюги…
Выпускников своих большой букет
Щедро ты рассыпал по округе.
И каждый цвет прорезался в делах
С душою вечного студента…
Вот почему твой гордый флаг
Заметен даже Президенту.
Цвети и дальше на лугу
Без шума модных инноваций,
Ведь инноватор – НГУ
Достоин славы и оваций!
Как много жизненных утёсов
И вдоль Катуни от Ини…
Проплыл, прошёл Сергей Нетёсов,
Научные считая дни.
А ведь давно с причёской детской,
С чертинкой разума в глазах,
Он из глуши Новокузнецкой
Взлетел, ещё не зная страх.
Скакнул легко, как лягушонок,
С восторгом-визгом на снегу:
Олимпиады – ФМШонок –
Студент зелёный НГУ.
И от химических реакций
К двойной спирали ДНК
Сбежал под флагом диссертаций:
В науке новая строка
Звенела голосом Сергея,
Грачёв, Курбатов помогли:
Они, и сами зеленея,
В молбиологию вели.
Они «поставили» Вам руки,
А видеть главное в пути
Учил уж патриарх науки,
Наш Кнорре – круче не найти.
И вот с такою-то основой
(Оставим длинные слова)
Он появляется в Кольцово
Планетою в созвездье Льва.
И уже сам учитель мудрый
Готовит молодых ребят,
Их разыскать по миру трудно:
За океанами горят.
Фролов, Волчков и Колыхалов,
Букреев Саша… сколько их!
Жаль, их Сибирь не удержала…
Обидно, не об этом стих.
Они ушли, а он остался
Завлаб, замдир и наш член-корр
Ещё в проректоры подался,
Готовя новый коридор
Для молодёжи перспективной,
Чтобы в Кольцово направлять…
Остался скромным, креативным,
Возглавил депутатов рать.
И здесь опять, как в стройотряде,
Готов на трактор и «Вперёд!»...
Чтит неспроста в наукограде
Его заслуженно народ.
И вот сегодня в день особый
В науку снова держит дверь,
И сквозь проблемные сугробы
Он верит, что придёт апрель,
Его апрель, а значит снова
Учить, творить, меняя роль,
То НГУ, а то Кольцово…
Вот почему 6.0! (Шесть точка ноль)
Как в спорте высшая оценка
Его накрыла в этот час,
Как пьедестальная ступенька
Остановила будней пляс,
Чтобы сказать: «Вперёд и выше!».
Байкал, Хакасию, Алтай
Объедешь вновь на горных лыжах,
А завтра будет новый край
Научных истин и полемик,
И новый будет звать простор…
Простое званье: «Академик»
Ещё получит наш член-корр!
19.04.2013
Когда-то бросил стих недопечённый,
Но время шло и допекло его:
Ведь если есть в Сибири Дом Учёных,
То и не надо больше ничего...
Он выше споров и реформ всех выше
(Они пройдут, оправимся от ран...),
Ветрам назло под этой общей крышей
Собрал друзей встревоженный СО РАН.
Здесь закалялись и лечились души,
Здесь стены помнят столько голосов:
Песен протестов, кои не задушишь,
Капустный юмор смелых пацанов...
Здесь были все театры, все артисты,
Все президенты, генсекретари…
…Учёный люд не менее речистый
Искал здесь истину и спорил до зари...
И этот зал истории и славы
В аплодисментах или тишине,
Как и усталый голос Окуджавы,
Звучавший здесь, останется во мне...
29.11.2013
Сестре Наташе
У судьбы свои законы-правила
(Так не зря в народе говорят),
Две пятёрки жизнь сама поставила
В свой же самый главный аттестат.
Две пятёрки ровные и строгие,
Будто дети взрослые твои,
Округлённые неровными дорогами,
На которых бури и бои
Вечно перемешаны с затишьем,
Радости и слёзы… пополам.
Не воздать и в длинном многостишье
То, что ты доверила годам…
Две пятёрки, будто две подружки,
Весело глядят с календаря,
И за них наполненные кружки
Подняты по-дружески не зря.
Две пятёрки, будто две сестрички.
Но, увы, ты у меня одна…
За твою особую страничку –
«55!», Сестрёнка, пьём до дна!
11.06.2008
О нём писать легко и просто:
Уж столько в жизни он успел,
Казалось, небольшого роста,
Но раздвигает наш предел
Всех представлений перспективных
О новостройках бытия,
И с настроением спортивным
Без воплей, детского нытья
Он просто сам берёт лопату
По сути, а не для словца…
И называя время, дату,
Всегда доводит до конца
Все обещания народу
Как депутат и командир...
С такими хоть в огонь, хоть в воду,
Такие согревают мир,
Собой закрыв маразма щели,
Законодательства дыру…
Такие, добиваясь цели
И простывая на ветру,
Не заглушают стуки сердца
И крики совести внутри.
Для них не главное – согреться,
А чтоб горели фонари.
На тропках наших мирозданья
И не подсел чтоб оптимизм...
...Он не бросает начинанья
Даже в эпоху катаклизм,
Когда бушует кризис в мире,
Когда всё валится у всех…
К нему бегут скупать квартиры
С понятной верой на успех.
И он раскинул свои руки,
Журавли кранов раскидал:
И новый клич большой науки,
И свеженачатый квартал.
И Храм, и Центр Техносилы,
И магазинов целый ряд…
(Пока в проекте – ох, красивый!)
Построен будет детский сад…
А впереди 4-й, 5-й,
И новостройкам нет конца…
Кольцово планами богато,
И образ вечного лица,
Что по-островски нам знакомо
(Тому, кто старше и мудрей),
Со стен построенного дома
Глядит с улыбкой наших дней.
«Как закалялась сталь», мы знаем,
И Павка до сих пор в бою…
Его мы дружно поздравляем,
Ему и оду я пою.
В честь двух пятёрок, рядом вставших,
Неотвратимо, как стена,
Пусть твои стройки пляшут дальше,
Пускай завидует страна
Тому, что здешние овраги,
Презрев проблемы и печаль,
Преображает наш Корчагин,
В Кольцово закаляя сталь.
21.12.2011
Ах, Сакура! Тебе лишь 30 лет!
Пора особого прелестного цветенья…
И каждый год – будто цветок в букет
Изыска, вкуса, трепета, волненья.
И каждый год, как новая Весна,
Стучит капелью и волнует сердце,
И каждый год Вам снова не до сна,
И каждый год нет время наглядеться
На пробужденье юной красоты,
Достойной и пера, и акварели…
Взрывающей всю серость суеты
Набухшей почкой нового апреля.
Ах, Сакура! Всех весён ты сестра,
Ровесница научного Кольцово…
Ты клумба обаянья и добра –
Вот почему сегодня все готовы
Нести подарки, нежные слова,
Припорошённые последним вешним снегом…
Пускай от них кружится голова…
…С красивой датой вас, с красивой вехой.
Ах, Сакура! «Сакурсники» мои,
Я снова вам несу цветы признанья,
Благодаря за вечные бои,
За красоту и мира процветанье.
Здоровья и удачи на века,
Друзей, цветов, нас радующих снова…
И не остынет никогда строка
Вашего ровесника – Кольцово.
25.03.2009
Город, область и Сибирь вся знает
Вашу государственную стать!..
Каждый год лишь только подтверждает:
Столько сделано! А надо продолжать…
Продолжать развевать тревоги
На полях, в науке и цехах…
Вы всегда в пути, всегда в дороге,
Поднимая свой фамильный флаг
Разума, Порядочности, Веры,
Оптимизма, Неуёмного огня…
Пусть года и впредь не знают меры,
Пусть они по-прежнему звенят,
Как мячи на кортах и площадках,
Пусть несут азарты горных трасс…
Сердце пусть по-прежнему нещадно
Бьётся в такт Сибири каждый час.
А 6.0 – спортивная оценка,
Высший балл на жизненной тропе,
Ровная красивая ступенька
В Вашей государственной судьбе.
С днём рождения, с Вашим маем новым!
Пусть раскаты вешние звенят…
С Вами всё научное Кольцово,
Весь растущий наш наукоград!
27.05.2013
Сколько раз я хотел написать про тебя
(Сколько раз собирался, не скрою…)
И про цифры, что в памяти вечно горят
Европейской рекордной строкою.
Сколько минуло лет с той московской поры,
Где ещё новичком неизвестным
Из сибирской заснеженной трам-тара-ры
Ты рванул на высокое место.
Сколько вздохов, восторгов ты слышал уже:
«Ты, Витёк, в олимпийском финале!..
Можешь даже сойти на крутом вираже:
Всё равно ведь достоин медали...».
…Всё забыто: сомнения, травмы и страх…
Все пропало... Застыла арена…
По-бельгийски повёл «паровоз» Брийдинбах,
Справа Куба – Хуанторена!
Ты не дрогнул: «Успею, не время ещё!..»,
Но полкруга промчался с рекордом…
И последний вираж… Ох, как там горячо!..
Перед главным финальным аккордом.
Встали немцы: их Шаффер ушёл с виража,
Из Австралии Митчелл следом…
…Что такое? Откуда?.. И руки дрожат:
Наша майка рванулась к победе.
Наша майка с советским серпастым гербом
Алым цветом сжигала метры…
Все застыли… (на плёнке увидим потом)
Только ты, подгоняемый ветром
Всех российских, сибирских, Усть-Таркских надежд
Докружил этот танец по кругу,
Обрекая прогнозы спортивных невежд
На корзинно-бесславную муку.
Где-то Дженкинс дышал, и хрипел Соломон,
Напрягая и руки, и шею…
«Добегу… Дотяну… Только б это не сон!..» –
Нет, не сон… И рыдал Бухашеев.
И пылал пьедестал по-сибирски огнём,
Все встают на трибунах и в ложе…
Пред экраном под Гимн мы с тобою встаём
Всей Сибирью… Мурашки по коже…
…А потом эстафета и снова медаль,
Много их ещё было и разных:
Диссертаций, побед… Только всё-таки жаль:
Не вернуть тот пронзительный праздник.
Как уже не вернуть нашей юности свет,
Но он вечно нам греет душу…
Строк моих запоздалых вот этих букет
Просто выпустил память наружу.
Знаю, сын на бегу так похож на тебя,
Значит, будет и в жизни похожим.
А потом будет внук, и опять закричат:
«Это Маркин, но только моложе…».
Будь здоров, дорогой! И как прежде беги
Вдоль неровной пожизненной бровки…
Ещё много удач и побед впереди,
Даже если повесил шиповки!
23.02.2007
Бег времени стремителен, как ты,
Его догнать не могут чемпионы:
Ещё вчера у стартовой черты
Стояли мы… Ревели стадионы,
Сгорая в ожидании побед,
Взрывных и ярких с финишным раскатом…
Увы, вчера… И с грузом прошлых лет
Порою мы лишь памятью богаты...
Я плёнку памяти кручу назад опять,
Где мы безусые студенты молодые,
Где снова нам неполных 25,
И нас зовут медали золотые.
Ах, Сашка Пузач! Как же ты летел
К заветной ленточке у финишного створа?!
Ты свою арию быстрее всех пропел
Из нашего студенческого хора.
И до сих пор все держат в голове
И в НГУ, и в целом в регионе:
Как стометровку и за 10,2
Сквозь интегралов разные заслоны!
Как молодым понять рекордов крик –
Ровесника ещё времен Борзова,
Как уложить его в короткий стих
С пометкою спортивного Кольцово?
Как передать тот молодой задор,
Что мы копили к финишу готовя…
Боксёрский и футбольный спор,
Где футболистов били мы без крови.
Как передать студенческий прикол,
Понятный только Юре, Джеку, Мише…
И покерный вечерний протокол,
Согретый чаем под единой крышей.
Спасибо, Саша, за рывки твои
На финише командной эстафеты.
6.0 – кричат тебе календари,
6.0 – опять кричит и бабье лето.
Бывай здоров и всё-таки беги,
Хотя бы в памяти и в стареньких шиповках.
И знай, что помнят и боятся мужики
Тебя на ветеранской стометровке.
Дерзай, дружище! Ветер перемен
Поможет вряд ли бить твои рекорды,
«Пузаткин А. – наш вечный рекордсмен», –
Пускай звучит и весело, и гордо!
28.09.2012
Моим эстафетным собратьям
по пьедесталу Чемпионата мира
И. Вакину, А. Капленко, З. Загитову
Друзья мои! Сегодня с вами пью
За дух команды эстафетной гонки,
Весь мир, как вы, сегодня я люблю,
И так приятен блеск медалей звонких,
Добытых дружно и одним рывком,
Разложенным, конечно, на этапы,
Тревоги подкатил вначале ком:
Порвался Алексей – выходит Капа.
Он сибиряк, «настырные они»,
Забыв недомоганье и сомненья,
Он собран, подтянул свои ремни…
…Такой квартет! И не для поражений
Собрали мы впервые, чтобы дать
Бразильской эпопее завершенье,
Командой мы её смогли начать,
Командой точку ставим с вдохновеньем.
А впрочем, по порядку: Игорь дал
Запев командной песне вдохновенно,
Достойно он этап свой пробежал,
Как могут только истовы спортсмены.
Бежал он по-гусарски нараспашку,
Чилийцев для начала прихватив,
В рывок вложив и муки полторашки,
И веру в наш сибирский коллектив…
Колёк понесся догонять британцев
И аргентину «съел» на вираже,
Его несло сегодня в вихре танца,
Ещё со стипля был он в кураже.
Он там терпел за бронзу, но команду
Держал по-капитански в голове…
…Британца взял трибунно и парадно,
И серебро приблизилось к Москве.
А Капа – лис – ускорился мгновенно,
Чтобы отрыв использовать, как груз,
И стал терпеть, сдаваясь постепенно,
Ну, а на финише достал козырный туз –
Терпёшку областного рекордсмена
(Её не прогуляешь, не пропьёшь!..)
И снова скорость потекла по венам:
«Ведь я ж еще могу, ядрёна вошь!..».
Загитов с палкой: песня прочих спета,
Мы обнялись с надеждой с Игорьком:
Когда летит «российская ракета»,
Пять метров отыграет… серебром.
Умеет глянцевать Завдат удачу,
И как красив всегда его кинжал:
Рывком под дых – и решена задача,
Серебряный нам светит пьедестал.
Мы обнялись по-доброму и просто,
Хвалили каждого и, видимо, не зря,
Мы вместе даже стали выше ростом
И как глаза мальчишески горят.
Мы фотались расслабленно и гордо,
Как мушкетёры, притянув друзей,
Был Истины момент, мгновенье спорта
И в этом смысл наших общих дней.
Был пьедестал медальный с нашим флагом,
Что согревал все плечи четверых…
За нашу общую командную отвагу
Давайте выпьем! Завершаю стих
Я этот беглый на мажорной ноте,
Ещё напишем позже о другом…
Ура и Слава всей сибирской роте!
Давайте за неё-то и нальём.
Октябрь 2013
Уходит время. Мы не молодеем,
Но в памяти история жива,
Когда мы все под общую идею
Собрались вместе под созвездьем Льва.
Когда он сам, ещё не академик,
Лишь замдиректора и кандидат наук,
Пришёл сюда совсем не для полемик,
Под сверхзадачу, данную не вдруг.
Привёл друзей, соратников отважных
И россыпь смелых молодых ребят,
Чтоб здесь, в лесу или в степях овражных,
Поднять сибирский свой наукоград.
И в каждый корпус, каждый дом кольцовский
Вложил здоровье и души порыв,
Во всё вникая вечно по-отцовски
И заряжая дружный коллектив
Любовью к делу и здоровым духом,
Готовностью держать удар судьбы,
Способностью сквозь слякоть и разруху
Дороги новой поднимать столбы.
Они стоят. И Вектор их известен,
Хоть и шатало на семи ветрах…
Вот почему он здесь, на этом месте,
Как наша Совесть и наш общий Флаг!
Пред ним проспект, несущий вдаль науки,
За ним Кольцова нового простор…
Он будто молча пожимает руки
Всем, кто пришёл, а вечный его взор
Упал на дом, где жил и он когда-то,
На остановку суеты дорог…
Прости нас всех, но мы не виноваты,
Что живы мы, а ты дожить не смог
До школьных бантиков фамильных внучек милых,
До новой осени, как ты любил, грибной…
Ты даже в бронзе будешь центром силы,
Ведь ты для нас по-прежнему живой.
19.09.2014
6.0! – дружище, не беда:
А просто высший бал спортивный.
Вся наша жизнь – «Что? Где? Когда?»
По-детски кажется наивной,
Но очень важно всей стране
И миру в век противоречий
Искать ответы в тишине
В субботний ваш ТВ-шный вечер…
…А там ты – тёртый капитан!
И с серебристыми усами
Ведёшь свой мудрый караван
И ладишь с умными «Друздями»…
А есть ещё и Троицк Ваш –
Москвы научная заноза…
Формально сдал ты экипаж,
Но всё же в роли паровоза
Ведёшь его и в НАНО-даль,
И в либеральные походы…
Заочно шлю тебе медаль
И обнимаю от народа
Всего кольцовского тебя,
Где знают все и в лучшем виде
6.0! С достоинством горят,
А рядом титры: «Виктор Сиднев!»
Удачи, счастья на года
И куража, и оптимизма…
И пусть ведёт «Что? Где? Когда?»
Тебя по-прежнему по жизни!
02.03.2015
На излучине трассы Московской,
С Приангарьем братчан породнив,
Поднимается город шахтёрский,
Свою душу просторам открыв.
От «Берёзовой рощи» заснежной
До «Соснового бора» высот
Он, шагая в рабочих одеждах,
Свою песнь трудовую поёт.
Припев:
Пусть несёт быстроводная Ия
Хлебный запах тулунских полей…
Мой Тулун – лишь частица России,
Город детства и наших корней.
Мой Тулун – город детства
И частица России моей.
Помнит город военные раны,
Земляков героических ряд,
Продолжая дела ветеранов,
Голоса молодые звучат
У черёмух красавицы Ии,
В тихих плёсах на Красном Яру,
Где черпаются новые силы
Для того, чтоб стоять на ветру.
Припев.
Столько трудных времён миновало,
И не розы одни впереди,
Но всегда нас надежда спасала,
Что стучала как сердце в груди.
Было так, и так есть, и так будет,
Жизнь проверила это не раз.
Песню наших стремительных буден
Дальше внуки продолжат за нас.
Припев.
Ах, Оля, Оля! Милые глаза!..
В них утонул давно уже, не скрою…
В них столько лет и омут, и гроза…
И слёз следы… из-за меня порою.
Ах, Оля, Оля! Парни НГУ
Вздыхали все и слались телеграммы,
А мы с тобой барахтались в снегу
После просмотра чёрно-белой «Мамы»…
Ах, Оля, Оля! Белый снег фаты…
Моей давно ты стала половиной…
Как дополненье чудной красоты
Ты подарила мне дочурку с сыном.
Ах, Оля, Оля! Сколько лет прошло!..
Мы все тебя боготворим и любим…
Пусть наших внуков ширится число,
А их детей судьба выводит в люди.
Ах, Оля, Оля! Вечно я в долгу
Перед тобой за всё, что было с нами…
Ты и ромашка на моём лугу,
И всей семьи красно-стодольской знамя!..
17.06.2014
Колики-приколики
1. Как часто мы возводим в абсолют
Чужих страданий спорные итоги,
Забыв, что истины свои нас ждут
И к ним свои избитые дороги.
2. Не убивайте оппонентов:
В тирадах их ревнительных речей
Не меньше прока, чем в аплодисментах
Внезапно появившихся друзей.
3. Как просто подсказал мне Древний Рим,
Где каждый камень – чья-нибудь дорога:
Резона нет считать зарубки зим,
Поскольку в жизни всё во власти бога.
4. Как часто в круговерти суеты
Теряем незаметно чувство меры…
Но, падая с огромной высоты,
Мы понимаем все её размеры.
5. Жизнь – бесконечно мудрая тесьма,
И ни к чему порой бои и войны:
Жизнь, куда надо, выведет сама,
Если, конечно, этого достойны.
6. Коль наше тело покидает дух,
Он уже вряд ли пригодится в деле,
Но правило второе скажем вслух:
Коль дух ушёл, то не нужно и тело.
7. Мужчина – шмель, а женщины – цветы,
Коснуться каждой – вечный зов природы,
А можешь коль без этой красоты, –
Задумайся над собственной породой.
8. Над полем жизни мужики – шмели,
И каждый норовит цветка коснуться…
А если цвет не хочет встрепенуться, –
Завянет, не поднявшись от земли.
9. Красива, обаятельна, умна…
Не соблазниться ею нет причины.
Один изъян – она моя жена…
Какие же неверные мужчины!..
10. Вослед кричат: «Ах, бабник, ловелас!..
Уже в летах, а всё не угамонный…».
А он в ответ уже в который раз:
«Я ни при чем: всё гены и гормоны…».
11. Медведем можно быть, а что потом?
Вновь станешь всё же чьей-нибудь наживой…
Уж лучше буду мартовским котом
С подсказанной природой перспективой.
12. Ленивых дней заметен сразу груз,
Посмотришь в зеркало и охнешь:
Мужик с годами в сущности арбуз:
Живот растет, а хвостик сохнет.
13. И в шахматах, и в жизни суть одна:
Не важен цвет и даже вес фигуры.
Позиция – вот главная цена
Для проявленья собственной натуры.
14. Мир надо видеть, осязать и слушать,
Но помни, что на жизненном пути
Если внутри гармонию разрушить,
То и с другими вовсе не найти.
15. Совет, возможно, выглядит и просто,
Но на распутье жизненных дорог
Не торопись покинуть перекрёсток,
Коль сделать выбор ты ещё не смог.
16. Когда устанешь всё же на распутье,
Один совет простейший не забудь:
Не победить и не дойти до сути,
Если без оглядки не рискнуть.
17. Для башен и людей один закон:
Коли признанья хочешь и награды,
Имей позицию и собственный уклон,
Тогда и быть, как все, совсем не надо.
18. В кабинет высокий или в гости
Ты, как туз козырный, – хоть куда…
А у зеркала – арбуз и хвостик:
Тот растёт, тот сохнет… вот беда.
19. Не торопитесь хмуриться в усы,
Коль дедом стали – никуда не деться,
Ведь с внуком проведённые часы
Всё возвращают, начиная с детства.
20. Чуть сдвинул пешку – и без церемоний
Атаку развернул соперник враз…
Вот так же мир и внутренних гармоний
Легко разрушить каждому из нас.
21. Поставил цель – так топай и не мешкай,
По вертикали выбранной ползи…
От клетки к клетке приближает пешка
Права на превращение в Ферзи.
22. Кричат на свадьбе: «Горько! Горько!..»
И стелют долгих поцелуев дым…
…Прилюдно мы нацеловались столько,
Что в жизни уж порою не хотим.
23. «И то, и там у нас не хорошо!..
И не было, и нет достойной власти!..»
…На выборы крикун-то не пришёл
В который раз!.. И рвёт себя на части.
24. Да будь хоть восемь – съем их как орешки,
В любые стороны клинки мои разят…
Цепочкой связной подобрались пешки
И схрумкали хвастливого Ферзя.
25. «Я Ферзь! Я самый мощный, самый быстрый!..
Я клетки все вокруг легко рублю…» –
Пока кричал Премьер-фигур речистый,
Мат рядом объявили королю.
26. Порой ладья с известною сноровкой
Сменять готова место для себя.
Но в шахматах и в жизни рокировку
Все делают по воле короля.
27. Ход каждый вроде верен – спору нет:
Там что-то «съел», там избежал капкана,
Но всё напрасно, коль забыл совет:
Нельзя без стратегического плана.
28. Считается, что внуков любим больше,
Им сил и средств наш жизненный запас…
От них и благодарность льётся проще:
Они ведь дети поздние для нас.
29. Идея хороша, концепт, программа…
В обсуждении сломали столько вил…
Только в жизни повторилась драма:
На завершенье не осталось сил.
30. Когда взлетишь до уровня столицы
И выйдешь, может, в супермастера,
Не забывай друзей недавних лица,
Калитку деревенского двора.
31. И толерантность, и свобода слова
Способны в общество внести большой раздрай,
Если забыть святейшие основы,
Культуры нашей не заметить край.
32. Он мог бы стать могучим сильным псом:
Порода есть, да и достоинств пачка…
Но от рожденья всё вилял хвостом,
Вот и остался… маленькой собачкой.
33. Он и котёнком спуску не давал
Любой собаке, презирая страхи,
Его и помнит до сих пор квартал,
Хотя на пенсии давно кошара Баги.
34. Портфель, машина, номер… и менты
Боятся, что знакомствами загрузит…
А если сдвинуть в сторону понты,
Останется одно… большое пузо.
35. «Ах, никогда их, видно, не догнать:
Всё чудненько в заглянцевой Европе!..»
Работать надо больше, не вздыхать,
Тогда и мы пореже будем… отставать.
36. С трибуны столько он воды налил,
Уйдя от темы, позабыв регламент…
А на вопросах мастерски поплыл…
Таких пловцов немало между нами.
37. Баран барану уступить не смог
На мостике. И… загремели разом…
Мы жизни тоже сокращаем срок,
Когда в конфликтах отключаем разум.
Моему сыну Юрке
Зазвенели ручьи, и капели звонок
В школьный двор нас упрямо торопит.
Только я не хочу, чтоб кончался урок:
Перемена нас вечно разводит.
П р и п е в:
А зайчик солнечный играет на стене,
Твои косички не дают покоя мне,
И у задачки вновь не сходится ответ,
Зачем влюбился я в свои 15 лет!
Вокруг тебя девчонки все галдят,
Среди сорок ты чудная жар-птица,
Да и ребята искоса глядят,
Но как с вопросом мне к тебе пробиться?
П р и п е в.
А после школы новый приговор:
Иду домой опять с твоей подружкой...
И ни о чём пустой наш разговор,
А ты в другую сторону с Андрюшкой.
П р и п е в.
Трёхкратному Олимпийскому чемпиону
Александру Карелину
Какие бы дожди ни моросили,
Побед каких бы ни гремела медь,
На всю Великую Единую Россию
По сути дела лишь один Медведь.
Двукратной Олимпийской чемпионке
Анне Богалий
Сама из детства вышла на Олимп,
Собрав не детский туесок медалей,
С сынишкой прожила рекламный клип,
Теперь и детский кубок есть «Богалий».
Сенатору Виктору Косоурову
Могуч и в статусах, и в лицах:
Бог комсомола, губернатор-вице,
Министр-аудитор и сенатор…
На тыщу жизней разделить бы надо,
Но он один за всех… во всех структурах
Единственный наш Виктор Косоуров.
Мэру г. Новосибирска Анатолию Локтю
В городе предвыборная копоть
Опустилась и пора пахать…
…Укусить уж так хотелось Локоть,
Но его, известно, не достать…
07.04.2014
Спустившись как-то с пьедестала,
Одна медаль другой сказала:
«Я всех прекрасней и милей,
Всех благородней и важней
Я лучшая и я такая,
Я первая, я золотая!
Я даже к небу ближе вас,
Я самый высший, суперкласс.
А вы, завистницы мои,
Вы, проигравшие бои,
Совсем иной любви достойны,
За вас кипят иные войны:
Не тот огонь, не тот накал…
Роднит нас только пьедестал!
Ко мне бегут все репортёры:
Я чемпионка! Вы – призёры…»
Сверкнув чуть гранью серебра,
Сказала ближняя сестра:
«Ты золотая! – спора нет,
Но ты припомни: сколько лет
В моём обличье ты ходила,
А в серебре копила силы,
Чтобы на миг, на час, на день
Подняться на одну ступень…
К тому же, никаких гарантий,
Что золочёной ленты бантик
Не развернётся на ветру:
Всё так не вечно на миру…
Горишь ты ярко и с утра,
Но благородство серебра
В народе ценится не меньше:
Спросите хоть мужчин, хоть женщин».
«Не ссорьтесь, сестры, вы прекрасны,
Но заблуждения опасны, –
Сказали снизу, бронзовея. –
Я третья, но не сожалею.
Вся ваша верхняя возня
Не обошлась и без меня
И не забудьте, вставши в позы,
Что весь прогресс идёт от бронзы…
Быть наверху, к тому же, скучно
От ваших вздохов благозвучных,
Что сделал всё, подобно Мавру,
И можешь почивать на лаврах…
А у меня всё впереди,
Я отделяю на груди
Свою удачу от печали
Тех, кого нет на пьедестале…»
Случайно сей медалей звон
Услышал мудрый чемпион.
Он усмехнулся и сказал:
«Я столько лет вас добывал
В борьбе такой бескомпромиссной,
А вы торгуетесь капризно,
Как на базаре по рублю,
Из вас я каждую люблю,
Вы общий след моих побед
И неделимы, как букет..
И прекратите многословье:
В медалях главное – здоровье,
То, что по крохам собирал
Я по пути на пьедестал».
…Медали он сложил в коробку
И… побежал на тренировку.
Октябрь 2011
Разнёсся слух, что заболел я, братцы,
Что, дескать, ишемия у меня
И что опять с врачами надо драться,
Хоть и медали на груди звенят.
Не знаю, что твердят кардиограммы,
Тревожит что врачей-профессоров,
Диагноз ваш оставьте пышным дамам,
А я здоров! Я знаю, что здоров!
А мне опять: «Давайте холтер-тесты,
Давайте по дорожке пробежим…»
– Да я с Бразилии привёз два третьих места
И эстафету финишем накрыл…
Дорожка ваша – зорька пионеров
В сравненье с темпом всех моих кругов…
Диагноз ваш хорош пенсионерам,
А я здоров, я знаю, что здоров!
А мне опять: «А суточно давленье
Давайте смерим, чтоб всё на мази –
Чтобы развеять всякие сомненья,
Давайте сердце ваше на УЗИ…».
– Да ради бога, я потрачу время,
Давайте то и это, я готов…
Диагноз ваш рахитам жирным в темя,
А я здоров, я знаю, что здоров!
Опять врачи все в спорах-пересудах,
Мозги свои затёрли в порошок…
«Полезно очень МРТ сосудов
И кардиоскопию хорошо б!...
Она развеет разом кривотолки
И бляшки все достанет из углов…»
…Снимаю снова рыжую футболку,
Хоть я здоров, я знаю, что здоров!
И вводят мне катеторы в аорты,
Контрастное гоняют вещество,
А я лежу и думаю о спорте
И всё равно надеюсь на него.
Не знаю, что напишут там в бумажках,
Но побегу я до скончания годов,
Оставьте толстякам курящим бляшки,
А я здоров, я знаю, что здоров!
Мне говорят, что чистые сосуды,
Как детская невинная слеза…
А значит, бегать быстро долго буду,
Забыв про наши годы-тормоза…
…Всё разрешилось так легко и просто,
Благодарю настырных докторов…
Себе и им скажу победным тостом,
Что я здоров, как никогда здоров!
31.01.2014
Краткий традиционный полусерьёзный протокол заседания правления Союза развития наукоградов России от 07.02.2013
Дом представительства Калужской области
г. Москва
В который раз, собрав мозги до кучи,
Мы от Союза уводили тучи,
Срубали несуразицы Закона
(В угоду статистических уклонов),
По коим, если тупо отмерять,
То можно половину разгонять…
Объёмы, фонды… прочие проценты,
Ребёнка можно выкинуть с плацентой,
Забыв, что главное – проверенный престиж,
Его бумажно ты не отразишь,
Критерии гоняя в министерствах…
А впрочем, нет предела совершенству
Способности верхов гнобить низы…
Финпомощь уронили вон в разы,
Забыв Программы да и соглашенья,
Проектно обещая в утешенье
Наукограды поддержать рублём…
И коллективно спорим мы с Кремлём,
Желая достучаться до вершин:
– Лишь Президент способен наш один
Вернуть нам адекватную поддержку.
Он сам указно расставлял нам вешки,
Стратегии, Программы и задачи…
Письмо к нему нам принесёт удачу!..
– А может, проще снять судьбы барьеры
И обратиться надо бы к Премьеру:
Под ним министры все и разногласья…
Да он и в гневе менее опасен…
«Сударили» и этак мы, и так,
Но ясно всем: пора отбросить страх
И под щитом не лучшего закона
Готовить обращенье «батальонов»
По всей линейке наболевших тем
Финансовых и содержательных проблем.
С учётом Сколково и кадров закрепленья…
– Пусть Губернаторы поддержат наступленье,
Для них мы не являемся обузой,
Пускай поддержит обращение союза.
– И областной системною Программой,
Тогда мы точно зашагаем прямо…
Так и решили: время не тянуть,
Письмо готовить и… за правдой в Путь.
А в завершенье общего подхода
Застрельщиков решили год от года
Мы выбирать в наукоградном Королевстве.
Наш Президент в порыве Президентства
Идею эту подал и не зря:
Она взбодрит и веси, и поля
Наукоградных наших городов…
– Быть первым именинником готов,
Скажите, кто? И смелость как основа…
– Позвольте нам! – Сибирское Кольцово
Откликнулось чуть-чуть других живей
С оглядкой на свой юный юбилей.
– Готовы мы добавить всем огня
И ждём к себе в разгаре сентября…
Бийск соберёт и Форум помоложе,
Друг дружке по-соседски мы поможем…
На этой общей и сибирской ноте
Мы разбежались по своим заботам…
Спешили к ним мозги и ноги-руки,
Ведь завтра общий день большой науки!
07.02.2013
Басня
В бессоннице одной ночной тиши
Подслушал спор я тела и души.
Друг друга зная, видимо, давно,
Они сцепились жёстко всё равно.
– Нам раньше цапаться с тобой не довелось,
Ведь оба были хороши поврозь,
А вместе выглядели просто по-геройски,
На разногласия смотрели философски…
Теперь, увы, совсем другое дело,
И говорят, душа моложе тела.
– Но мы, ты знаешь, вечные ровесники.
Скажи, душа, откуда эти песенки?
Их раньше я не слышал, хоть убей.
У этих провокаций голос чей?
– Болтают всякое, мне душу теребя…
Ты в зеркале-то видело себя?
Где твоя прежняя густая шевелюра?
Где мощная спортивная фигура?
Где кубики? Где прежний бархат кожи?
А ты твердишь, что мы с тобой похожи…
Претензий арифметика проста:
Когда ты мерило окружность живота?
– Ах, душенька! Заговорила как!
Да, растолстело, да трещит пиджак…
Да, лысина давно сменила кудри,
Да, не успело я мешки припудрить,
Но рядом чьи потухшие глаза?
Не ты ли отпустила тормоза,
Когда я ело, мялось на диване
И пиво литрами глотало в жаркой бане?
Не ты ли первой начала лениться?...
Не стыдно ли тебе за то, сестрица?
– Да сколько раз тебе я говорила,
Чтоб ты здоровье подкачало, силы…
Я за тебя в бассейн не пойду,
Могу одна лишь помечтать в саду…
Смотрелось раньше ты козырно, как валет,
Скажи, ну как с тобою выйти в свет
Степенною походкой пышной дамы
(Чтобы краснеть опять за килограммы?).
– Да ты сама-то хоть куда-то собиралась?
В тебе самой во всем сквозит усталость:
То не хочу, то не моё, не интересно…
Ты чувствуешь, как жить ты стала пресно?
А раньше то направо, то налево,
В твоих желаниях дышала Королева,
Хотелось соответствовать тебе…
Всё изменилось с возрастом в судьбе.
– Да, королевою была и был кураж,
Куда же делся общий тонус наш?
Куда идти с тобой, людей смешить?
С тобою даже трудно согрешить…
– Ох, милая! Уже сдают и нервы:
Душа, известно, изменяет первой,
Но даже это надо захотеть,
А уж потом и я смогу потеть…
– Ах, как слова мои тебя задели
Здоровый дух всегда в здоровом теле.
– Но повторить и я тебе готово:
Здорово тело, коль душа здорова.
– Выходит, спорим мы с тобою зря:
Одни ведь цифры в паспортах горят.
– Один хозяин, дом, одна работа…
Мы в черно-белом, но едином фото.
– Но ты снаружи, а меня не видно.
– Но друг за друга нам не будет стыдно,
Коль не забудем общее лекарство:
Твои года – моё богатство!
– Давай-ка просто никого не слушать
И будем жить, как прежде: Тело в Душу…
– Сказать об этом я само хотело
Одно мы целое с тобой: Душа и Тело.
… И взявшись за руки, обнялись други наши –
Ровесники с единым общим стажем.
На этом спор их тихо утонул…
Я не заметил, как и сам уснул.
18.02.2015
Весенний тост
Евгению Талзи
Час пик. Автобус полон до отказа…
Она сидела тихо у окна:
Красивая и юная «зараза»
И легкомысленная, как сама Весна.
Автобус тормознул, открылись двери,
И на ступеньки приподнялся дед.
Кондуктор паспорт даже не проверил
И не спросил и денег за билет.
А дед стоял и с папкою под мышкой
Шептал, как заклинанье формул ряд…
…Девчонка оторвала взгляд от книжки
И пионерский вспомнила отряд,
Где всех учили уваженью старших
И, если надо, место уступать…
И голосом простым, не знавшим фальши,
С готовностью хоть целый день стоять,
Она сказала, посмотрев на деда:
«Присядьте, дедушка, удобно будет Вам…».
И сдвинув острыми коленками соседа,
Привстала! – «Дайте место старикам!»
А он стоял… Заклинило как будто,
Глазами пожирая красоту…
Автобус отклонился от маршрута
И, набирая быстро высоту,
Вспорхнул на горку в несколько мгновений.
…Вы понимаете, что дед давно сидел,
Держа Весну-красотку на коленях,
И что-то ей на ушко нежно пел.
Вот так, друзья, жизнь рассекает время
И зрелость с юностью венчает навсегда:
Когда ты молод – возраст твой не бремя,
А лишь уловка и твоя звезда,
Которая подсветит и поможет,
А иногда подскажет нам, как жить…
А Дед бывает и юнцов моложе,
И вот за это попрошу налить!..
Женскому коллективу следственного отдела РОВД г. Тулуна
Ловить бандитов – дело то мужское,
Но доказать бандитскую вину
И возбудить, и отказать порою…
Тут надо женщину, и даже не одну,
Чтобы искусство нелогичных логик,
На поиск истины направив не спеша,
Понять преступника… такое могут боги
Да женская открытая душа.
И все Шараповы, и даже все Жегловы
Не смогут заменить для Тулуна
Бригаду нежных, с виду несуровых
Девчат. Я предлагаю вновь до дна
Поднять за них, девчат в погонах строгих,
И я желаю им сквозь суету
И через быта жуткие пороги
Не растерять тепло и красоту.
Пусть новый день клокочет и смеётся
И отражается в сиянье ваших глаз.
А мне сказать одно лишь остаётся:
Пусть все мужчины стоя пьют за Вас!
29.12.2003
(или совсем не про него)
Не думал я, идя в собор Исакий,
Что опишу не Монферраново искусство
(Его величье признано без драки),
Нахлынули совсем иные чувства.
Двойной удар послал мне этот день,
Позвав наверх к площадке колоннады,
Я помню с детства, каждая ступень
В конце пути молила о пощаде.
То было в детстве… Я теперь сильней,
Ходил годами я по перевалам,
И пульс спортивный стал давно ровней,
И высоты всегда мне не хватало…
Полста ступеней будто пролетел,
Успел подумать о рекорде даже
И… вдруг… ожог… мальчишкой «покраснел»,
Забыл мгновенно я о горном стаже
И перешёл на мудрую ходьбу,
Сгорая от восторга взгляда снизу
И посылая вверх свою мольбу:
«Потише, тише…», будто по карнизу,
А надо мной… в полуденных тонах,
Не торопя десятками ступени
С весёлыми чертинками в глазах
Она несла… точёные колени.
И стук неспешных юных каблучков
Ритмично добавлял картине звуки…
Короткий плащ, не знающий оков,
Усиливал нагрянувшие «муки»…
… А иногда, вдруг удлиняя шаг,
Дарила мне… и то… что было выше…
Я шёл не глядя, позабывши страх,
С надеждой, что у Храма нету крыши…
И всё ж её придумал Монферран:
У всех восторгов есть свои пределы…
У каждой правды свой всегда обман,
А в воспитанье есть свои пробелы.
Наверно, не корректен был и я,
Но красота сильнее воспитанья…
Вновь пляшет пульс спортивный у меня,
Всё по законам вечным мирозданья…
…Приз наверху – игривые глаза
И общее неровное дыханье…
…Как жаль, что бог придумал тормоза
За искушенья наши в наказанье…
Март 2012
За Россию, за Россию побегу,
Коль ребята попросили, как смогу,
Одолею и прямую и дугу,
Вспоминая мать родную и тайгу.
За Россию, за Россию побегу,
За берёзки и осины, что в снегу.
Одолею и прямую и дугу,
Я же бегал и под солнцем, и в пургу.
За Россию, за Россию побегу,
С бело-сине-красной меткой на боку.
Одолею и прямую и дугу,
Как Чапаев с острой саблей на скаку.
За Россию, за Россию побегу,
Хоть и боли подкосили мне ногу.
Одолею и прямую и дугу,
Вспоминая мать родную и тайгу.
За Россию, за Россию побегу,
А покинут если силы – как смогу.
Дотерплю я и прямую и дугу,
Доползу, но честь России сберегу.